Авраам Сергеевич Норов, бывший министр Народнаго Просвещения в России, известный русский писатель, путешествовавший в Палестину в 1835 году, в книге своей, "Путешествие по св. Земле", изданной в 1838 году, в первой части о Святом Огне свидетельствует как очевидец:

Растворились царския двери Гречаскаго олтаря, толпа раздвинулась, открыв путь ко Гробу Господню и разоблаченный митрополит, в одном белом подризнике, с связкою незажженных свечей в руках, для принятия св. Огня направился к часовне Гроба Господня, предшествуемый всем духовенством, в белых ризах, блестящих золотом. Митрополит удостоил дать нам место вслед за собою. Толпы диких и безумоствоваших Арабов пребыли мирны, как агнцы, лишь некоторые вырывались иногда из рядов, чтобы поцеловать одежду митрополита или только коснуться ея, несмотря на все воспрещения и угрозы предводившего процессию, янычара.

Таким образом мы достигли часовни Гроба Господня среди чуднаго зрелища народа, волнуемаго, или нависшаго со всех аркад и карнизов. В часовню Гроба Господня вошли за митрополитом, только один из греческих епископов, архиерей армянский (недавно получивший на это право), Русский консул из Яффы и мы трое путешественников. За нами затворились двери. Никогда неугасающия лампады над Гробом Господним, были уже потушены, одно слабое освещение проходило к нам из храма сквозь боковыя отверстия часовни. Эта минута торжественна: волнение в храме утихло; все исполнилось ожидания. Мы стояли в приделе Ангела, пред отваленным от вертепа камнем; один только митрополити вошел в вертеп Гроба Господня.

Я уже сказал, что вход туда не имеет дверей. Я видел, как престарелый митрополит, склонясь пред низким входом. вошел в вертеп и повергся на колени пред Святым Гробом, пред Которым ничего не стояло и Который совершенно обнажен.

Не прошло минуты, как мрак озарился светом, - и митрополит вышел к нам с пылающим пуком свечей. Едва только Свет Огня блеснул сквозь отверстия часовни, как безмолвие толпы заменилось самыми необузданными восклицаниями и буйным волнением. Не довольствуясь огнем, поданным народу чрез боковыя отверстия часовни, Арабы вломилсь в запертыя двери, сколько для принятия Св. Огня из первых рук, столько же и для достижения чести нести митрополита по обычаю и по необходимости на плечах, до соборнаго олтаря. Один из арабов, в безумном изступлении. впился зубами в мою руку, чтобы вырвать у меня зажженную свечу. Часовня Гроба Господня, которая едва может вместить в себе несколько более десяти человек вдруг наполнилась до невозможности толпою и превратилась в одну живую груду с пылающими свечами, и в довершение смятения двери часовни опять закрылись от вновь нахлынувшей толпы. Тут положение наше делалось ужасным, и если бы оно продолжалось несколько долее, то все бы находившиеся в часовне погибли. Воздух от огня свечей, то загорающихся, то погасающих, делался уже едва выносим человеку. Столетний митрополит совсем уже изнемогал от духоты, дыма и шума, - те, которые не совсем потерялись, уговорили его довериться первому арабу, и посадили его, почти безчувственнаго на плеча этого араба, но и тут еще мы не могли растворить дверей от напиравшей толпы. Наконец, усилия и громкия воззвания сквозь двери к изступленной толпе, открыли нам выход; толпа разступилась пред несомым на плечах араба изнеможенным митрополитом; тогда народ опять сомкнулся, и как быстрый поток. устремился вслед за митрополитом к Греческому олтарю. Один из арабов видя меня почти запертаго народом знаками показал мне, чтоб я обхватил его за шею, и повлек меня, среди стремившейся толпы, но скоро я был сорван с его плеча, тогда другой из арабов, с которым мы были уже знакомы, видя мое положение по причине моей раны, - оказал мне туже помощь и довлек меня до олтаря.

Богослужение остановилось… Митрпоолита оттирали и освежали разными эссенциями, в ризнице, куда мы и последовали.

Толко после получасового отдыха. между тем как священный огонь переходил все еще из рук в руки, и поднимался с хоров на хоры. выше и выше - обедня началась. Промежуток между вечернею Субботы и воскресною заутреней, был весьма малый, от утраты времени в продолжении смммут. Глубоко-трогательная заутреня и обедня Светлаго Христова Воскресения - были совершены в самом вертепе Гроба Господня. Евангелие было читано на языках Греческом и Русском. Во время крестоносцев, при служении латинской литургии Воскресения Христова, диакон, читая Евангелие, при словах: "Иисуса распятаго ищите; несть зде", указывал перстом на вертеп Гроба Господня; а при слове "возста!" указывал на небо. Евангельския слова: "видите, иде же лежа Гоподь" и "несть зде" были некогда начертаны над входом в вертеп Гроба Господня, и два Ангела. изображенные одесную и ошуюю от входа, показывали на них.

Таково во Иерусалиме знаменитое торжество, которое предшествует Светлому Христову Воскресению. Это торжество сопряжено всегда с опасностию для многих, даже иногда и для митрополита.

Находившись сам, в этот торжественный день во внутренности часовни Гроба Господня, я разсказал то, что видел. Еще никто из путешественников писавших о Палестине, не имел этого случая, почему и считал долгом сказать сколь неумерены и далеки от истины порицания католиков противу Греков: Кварезмий, и за ним другие католические писатели о Палестине уверяют, что спрятанный заранее в пещере Гроба Господня араб (говоря их словами) зажигает лампаду при вступлении туда гречаскаого митрополита. Еслиб что либо подобное могло быть, то конечно бы, я частный путешественник, не был бы допущен в святилище. Латинцы, менее чем другие могут возставать против этого, я буду иметь случай разсказать после мой разговор об этом предмете с настоятелем латинскаго монастыря в Иерусалиме. Негодование католиков происходит более от того, что принятие св. Огня издревле принадлежжит Праовславной грековосточной церкви. Мы видим из разсказа Игумена Даниила, что даже при крестоносцах, в присутствии короля Балдуина. в день Великой Субботы. духовенство Греческое, а не Римское, было собрано для испоршения свыше Святаго Огня, тогда латинцы не говорили о злоупотреблениях Греков, а напортив сам король Балдуин в присутствии всего духовенства принял с должным благоговением от Греческаго епископа первую возженную от святаго Огня, свечу, и от нее все предстоявшие возжгли свои свечи. Мы не имеем положительнаго сведения о времени, когда произошло первое чудесное явление Святаго Огня. Полагают, что древнейшее предание о подобном событии принадлежит концу второго столетия. Повествуют, что Епископу Иерусалимскому Нарцису, известному святостию своей жизни, и чудесами, донесли однажды в Великую Субботу, что недостает елея для лампад церкви Гроба Господня; он велел принести воды, и соверша над нею молитву, с твердою верою велел налить воду в лампады, - и она обратилась в елей; но это не святый Огонь. Монах Бернард в конце IX столетия говорит уже положительно о святом Огне; а наконец о том же пишут современные историки крестовых походов. После обедни, мы разговелись пасхальными яйцами и легким ужином за братскою трапезою у священнаго старца Митрополита.

Я очень желал сойтись с латинскими монахами дружественно. Беседуя однажды с ними в душевном прискорбии о распрях, разделяющих христианския церкви в Иерусалиме я слышал жалобы от их настоятеля на Греков; он упрекал их, между прочим, за святый Огонь; он прибавил, что говорит мне о том, как европейцу. Я отвечал, что если он принимает это за обряд, то и в таком случае обряд этот освящен столетиями, и что Римская церковь не имеет права на такой упрек; что мне Италия коротко знакома, что и я также отнесусь к нему, как европейцу, о совершаемом обряде в Неаполе, в церкви св. Яннуария, когда хранимая в стеклянке кровь мученика, будучи вынесена пред народом, начинает кипеть. Тут настоятель воскликнул: ma questo e in vero marokolo! (это настоящее чудо!) и не внимал никаким возражениям; - если это так, сказал я ему, то позвольте мне более верить чуду, совершающемуся на Гробе Самаго Спасителя, чем чуду св. Яннуария.

Цит. по: Дмитриевский А. А. Благодать святого Огня на Живоносном Гробе Господнем в Великую Субботу. СПб., 1908. С. 59-66.