{403}

ЧУДЕСА СВЯТОЙ ЗЕМЛИ

Н. Н. Лисовой

Чудо благодатного огня в русской богословской и церковно-исторической литературе*

* Николай Николаевич Лисовой – кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН, заместитель председателя Палестинского общества, член Союза писателей России. Статья написана для настоящего сборника.

Из всех богослужений Страстной седмицы и Пасхи в Иерусалиме наиболее известным и наиболее привлекающим внимание иерусалимских верующих и паломников из всех православных стран является, несомненно, "литания святого огня" или, как говорили в прошлом веке русские богословы, "торжество освящения огня на Гробе Господнем"¹.

{404} Чудо схождения огня в иерусалимском храме известно с древнейших времен. Его прообраз видят в ветхозаветном повествовании об освящении воздвигнутого Соломоном храма, когда на приготовленные жертвы сам собой пал с неба огонь. В христианскую эпоху самое раннее свидетельство о нем сохранил церковный историк Евсевий Памфил. По его рассказу, когда однажды не хватило лампадного масла, патриарх Нарцисс благословил налить в лампады воду из Силоамской купели, и сошедший с неба огонь возжег лампады, которые горели затем в продолжение всей пасхальной службы.

Храм Воскресения, или, как называют его преимущественно в современных путеводителях, храм Гроба Господня – это, по сути, не храм, а целый большой архитектурный комплекс, включающий Голгофу с местом Распятия, ротонду с часовней Гроба (Кувуклией), Кафоликон, то есть "соборный храм", кафедральный для патриархов Иерусалимских, затем принадлежащий армянам храм святой равноапостольной Елены и, наконец, подземный храм Обретения Животворящего Креста.²

Слово "кувуклия" (греческое "кувуклион") означает "ложница, царская опочивальня". Для обозначения гробницы это слово употребляется в единственном месте на земле – в храме Гроба Господня, где "Царь царствующих и Господь господствующих" был положен для тридневного сна. Здесь он воскрес, {405} "первенец из мертвых", открывая всем нам путь к Воскресению.

Сейчас, стоя перед Кувуклией, под величественным куполом ротонды, трудно представить себе, что если бы мы перенеслись в евангельскую эпоху, то оказались бы на месте небольшой горы близ Иерусалима, почти сразу за его стенами, в которой еще с IX века до Рождества Христова была каменоломня. Скала, которую Евангелист называет Голгофой, несколько возвышалась над нею. К началу нашей эры карьер давно был заброшен и превратился в загородный сад, по его склонам совершались захоронения (в пределах храма Воскресения археологами обнаружено несколько древних гробниц). Вход в ту из них, которой суждено было стать Гробницей Господа, находился у подножия западного склона.

По внутреннему устройству Гроб представлял собой высеченную в скале пещеру с ложем-аркосалием в погребальной камере и входным помещением перед ней, называемым обычно на французский манер антишамбр – теперь это придел Ангела.

Над входом в Кувуклию в четыре ряда висят лампады. Всего их сорок. Тринадцать – верхний ряд – латинских, тринадцать – нижних – армянские. Столько же – два средних ряда лампад – принадлежат православным. Число лампад строго оговорено и входит в условие общего status quo. Так, например, когда великая княгиня Елизавета Федоровна, причтенная ныне Русской Церковью к лику святых, хотела пожертвовать в храм в 1905 году серебряную лампаду в память об убиенном великом князе Сергее Александровиче, председателе Императорского Православного Палестинского общества. Патриарх Иерусалимский Дамиан благословил заменить новой русской поминальной лампадой одну из прежних греческих.

{406} Размеры Кувуклии – восемь с небольшим метров в длину и около шести в ширину. Она состоит из двух частей: западной, шестиугольной в плане – именно в этой части заключается святой Гроб – и восточной, почти прямоугольной (размером 3,4 на 3,9 квадратных метра). В этой восточной части расположен, как мы сказали, придел Ангела. "И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег" (Мф. 28, 2-6). Пьедестал с частью священного камня, отваленного в ту ночь Ангелом, находится посреди часовни и служит святым престолом при совершении архиерейской православной литургии на Гробе Господнем (при обычной службе Евхаристия совершается на антиминсе, простертом на самом тридневном ложе). В северной и южной стенах часовни Ангела видны овальные отверстия-"оконца" для передачи святого огня в Великую Субботу, северное оконце – для православных, южное – для армян.

Небольшое пространство пещеры Гроба (207 на 193 сантиметров) почти наполовину занято справа каменным ложем, покрытым мраморной плитой. Последний человек, который видел в 1810 году при ремонте Кувуклии подлинное непокрытое ложе Спасителя, Максим Симеос, свидетельствовал, что оно было сильно повреждено неразумной ревностью бесчисленных "боголюбцев", норовивших отломить, откусить, любой ценой унести с собой кусочек реликвии. На мраморной полочке, идущей по сторонам ложа, помещены три иконы Воскресения – по одной от каждого из христианских исповеданий, которые совместно владеют святыней: православного, католического, армянского. На красном бар{407}хатном воздухе под средней из икон греческая надпись: "Христос анэсти!" – "Христос воскресе!". Мы находимся в единственном на земле месте, где всегда Пасха, где во все дни года звучит, не смолкая, на всех языках гимн Воскресению:
Христос воскресе из мертвых,
Смертию смерть поправ
И сущим во гробех
Живот даровав.

Мы называем наш праздник Пасхой, потому что Христос распят был в канун иудейского праздника Пасхи. Но что значит сам этот ветхозаветный праздник? В библейской книге "Исход" рассказывается, как накануне ухода из Египта, когда Бог готовил казнь египтянам ("И поражу всякого первенца земли Египетской..."), дан был завет Моисею: пусть каждая семья в ночь 14 авива (потом этот месяц у евреев будет называться нисан) съест испеченного на огне ритуального жертвенного агнца, "и пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей, в домах, где будут есть его". Эта кровь должна была стать знаком для карающего Бога – пройти мимо этих дверей, помиловать, не тронуть евреев.

И Бог прошел мимо. Моисей благополучно вывел народ из Египта, перевел, "яко по суху", через Красное море. И учредил праздник, который назвали "Пасха", что в переводе с еврейского и означает: "прошел мимо". Много веков промчалось после Моисея. Только пришествие Христа, судьба Его при жизни и судьба Его Церкви после Голгофы и Вознесения – только они показали, как таинственно может сбываться в истории смысл непонятных древних слов. Праздник Пасхи, для которого пришел Иисус с учениками в Иерусалим, стал для Него "пасхой страданий". Само еврейское слово "пасха" было в Цер{408}кви осмыслено по-новому. В греческом языке глагол "пасхо" значит "страдаю, претерпеваю муку". Христос и есть Пасха, как поется в праздничной стихире, – крестная мука и крестная Жертва человечества. Потому Он и Агнец, ибо Его заклали в жертву. И кричали в ритуальном экстазе: "Кровь Его на нас и на детях наших", – надеясь, что Его Кровь будет снова агнчим знаком для них, чтобы кара Господня минула, прошла мимо.

Так случилось, что Господь действительно "прошел мимо" избранного народа. "Пришел к своим, – скажет Евангелист Иоанн, – но они Его не приняли". А приняли язычники, пришедшие "от запада, и севера, и моря, и востока", как поется в каноне Великой субботы, и наполнили Церковь Христову, ставшую новым Израилем.

Но еще раньше, чем запоют пасхальный тропарь и вращающиеся по восточному обычаю хоругви в руках иподиаконов ознаменуют ветр и землетрясение Восстания Господня, свершится в храме великое таинство воскресения Огня и Света. С точки зрения литургической литания святого огня связана с вечерней Великой Субботы. Богослужебные подробности проанализированы в работе известного русского литургиста А. А. Дмитриевского³ и недавно в докладе А. М. Пентковского⁴. Ровно в полдень совершается опечатание святого Гроба. Огромная восковая печать накладывается на двери Кувуклии в удостоверение того, что внутри не горит ни одна лампа{409}да, не зажжена ни одна свеча. Все пространство Храма Гроба Господня, независимо от того, какой Церкви, какому исповеданию принадлежит тот или иной придел, – все заполнено молящимся народом. Для того, чтобы занять удобное место – а каждый стремится первым увидеть схождение огненосной благодати, первым затеплить свечу, желательно из рук самого Патриарха, – места приходится занимать с предыдущего вечера. Многие не покидают храма начиная с чина погребения Плащаницы (с 9 часов вечера по иерусалимскому времени), то есть проводят в храме всю ночь. Так было, по описанию русских паломников, и сто, и двести, и девятьсот лет назад. Древнейшее описание службы благодатного огня в русской литературе оставил игумен Даниил, посетивший святые места в 1106-1107 годах. Приведем его рассказ.

"И когда наступило семь часов дня субботнего, пошел король Балдуин (Иерусалим в это время принадлежал крестоносцам. – Н. Л.) со своими войсками к Гробу Господню из дома своего, все шли пешие. Король прислал [гонцов] в подворье монастыря Саввы Освященного и позвал игумена и монахов, они пошли к Гробу Господню, и я, худой, пошел с ними. Пришли мы к королю и поклонились ему. Тогда и он поклонился игумену и всем монахам и повелел игумену монастыря Саввы и мне, худому, близ себя пойти, а другим игуменам и всем монахам повелел перед собой пойти, а войскам своим повелел сзади пойти. И пришли в церковь Воскресения к западным дверям. (Напомним, что Даниил описывает храм таким, как он выглядел после восстановления его Константином IX Мономахом, дедом нашего Владимира Мономаха, и задолго до придания храму нынешнего вида в результате перестройки кресто{410}носцев 1130-1149 годов. – Н. Л.) И множество людей обступили двери церковные, и не могли тогда в церковь войти. Тогда король Балдуин приказал воинам разогнать людей силою, и была проложена среди толпы дорога, как улица, до самого Гроба. Прошли мы к восточным дверям Гроба Господня, король впереди прошел и встал на своем месте, на правой стороне у ограды великого алтаря, против восточных дверей и дверей гроба. Тут находилось место короля, созданное на возвышении. Повелел король игумену монастыря Саввы со своими монахами и православным попам встать над Гробом. Меня же, худого, повелел поставить высоко над самыми дверями гробны-ми, против великого алтаря, чтобы мне было видно в двери гробные. Двери же гробные все три (ныне в Кувуклию ведет лишь одна дверь. – Н. Л.) запечатаны, запечатаны печатию царскою.

Католические попы в великом алтаре стояли. И как наступил восьмой час дня, начали вечернюю службу вверху гроба попы православные, были тут и все духовные мужи и многие пустынники. Католики в великом алтаре начали верещать по-своему. Так все они и пели, и я тут стоял и прилежно смотрел в двери гробные. И как начали читать паремии Великой Субботы, на первом чтении паремии вышел епископ с дьяконом из великого алтаря, подошел к дверям гробным, посмотрел в Гроб сквозь крестец дверей, не увидел света в Гробе и возвратился назад. И как начали читать шестую паремию, тот же епископ подошел к дверям гробным и ничего не увидел. Тогда все люди завопили со слезами:

"Кирие, елейсон!" – что значит: „Господи, помилуй!" И когда миновал девятый час и начали петь песнь проходную „Господу поем", тогда внезапно пришла небольшая туча с востока и стала над не{411}покрытым верхом церкви, пошел небольшой дождь над Гробом и очень намочил нас, стоящих у Гроба. Тогда внезапно и засиял святой свет в святом Гробе, исходило из Гроба блистание яркое.

Пришел епископ с четырьмя дьяконами, открыл двери гробные, взял свечу у короля Балдуина, вошел в Гроб, зажег первой королевскую свечу от света святого, вынес из гроба эту свечу и подал самому королю в руки. Встал князь на своем месте, держа свечу с великой радостью. От свечи короля мы зажгли свои свечи, а от наших свечей все люди зажгли свои свечи. Свет святой не такой, как земной огонь, но чудный, светится иначе, пламя его красное, как киноварь, несказанно светится".⁵ Почти так же все происходит и теперь. Только храм теперь не имеет отверстия в куполе, рыцарскую стражу сменила израильская полиция, вход в храм отворяется не с востока, а с юга и католики не участвуют ныне в службе благодатного огня. Но их участия и не нужно. Как исторические источники, так и современная иерусалимская практика свидетельствуют, что для совершения чуда необходимы следующие три группы участников. Первая – это местные православные арабы. Минут через двадцать-тридцать после опечатания Гроба в храм врывается с криками, топаньем и барабанным боем, верхом друг на друге арабская православная молодежь. Это установившийся ритуал, и эти крики – не бессмысленный шум, имеющий целью нарушить благолепие и благочиние. Они представляют {412} собой древние молитвы на арабском языке, обращенные к Христу и Божьей Матери, Которую просят умолить Сына о ниспослании Огня, к Георгию Победоносцу, особенно чтимому на православном Востоке, и наконец, просто с утверждением, что они, православные арабы, народ "самый восточный, самый православный, живущий там, где восходит солнце, принесшие с собой свечи для возжигания от святого огня". Стоявший рядом со мной режиссер московского телевидения сказал: "Как это отвращает от подлинной сути церковной службы!" Он имел в виду непривычность для нас подобных молитвенных криков, почти плясок. А я подумал: как это, наоборот, близко к самому древнему, библейскому отношению к вере и к Богу! Вспомним, что древние евреи так "вопили" свои молитвы, что рушились иерихонские стены. Пророк Давид, так буквально и сказано в Библии, "скакал и плясал" перед Ковчегом Завета. Просто мы приучены и привыкли к другой пластике богослужения и молитвы, к другому ее ритму, к другим способам выражения своего отношения к Богу и к миру. Говорят, в годы британского мандата английский губернатор попытался запретить однажды эти "дикарские" пляски. Патриарх молился в Кувуклии два часа: огонь не сошел. Тогда Патриарх своей волей приказал впустить арабов.

Вторая группа участников, без которых также невозможно сошествие святого огня, – иноки-савваиты, то есть монахи Лавры преподобного Саввы Освященного. Из всех древних монастырей Иудейской пустыни, процветшей когда-то великими подвижниками, сохранилась в первозданном виде, пожалуй, лишь эта Лавра – в семнадцати километрах от Иерусалима, в долине Кедрона, невдалеке от места его впадения в Мертвое море. Когда-то пер{413}сы, во время нашествия шаха Хосрова в VII веке, перебили здесь четырнадцать тысяч иноков – включая, разумеется, обитателей всех бесчисленных пещерных келий в ущельях вокруг Лавры. Теперь в монастыре четырнадцать иноков, включая двух наших, русских. Обязательное присутствие игумена и монахов от Саввы Освященного на службе святого огня подчеркивал еще первый русский паломник игумен Даниил. С именем русского игумена доныне связаны характерные предания православных русских и арабов в Иерусалиме. Каждый год из алтаря храма Воскресения настоятель торжественно проносит в Кувуклию большую серебряную лампаду. Именно она первой вспыхивает от святого огня. В воспоминаниях иерусалимских старожилов отложилось представление, что это – та самая лампада, которую поставил когда-то на святом Гробе "от имени всей земли Русской" игумен Даниил и которая впервые зажглась тогда от благодатного огня. Пусть это лишь предание, пусть мы знаем, что Даниил унес в свое время лампаду с собой на Русь, сам факт многовекового сохранения этой легенды в современном Иерусалиме весьма показателен.

Третьим и самым главным участником события является Патриарх – предстоятель древнейшей в мире Иерусалимской Церкви, матери Церквей. Около часа дня, после того как молитвы-заклинания арабов доводят до томительной экзальтации всех присутствующих, они потихоньку смолкают: в храм Воскресения южными вратами входит Блаженнейший Патриарх Иерусалимский и всея Палестины Диодор. Десять минут спустя за ним в алтарь Кафоли-кона проходят представители армянского, коптского и сирийского духовенства – целуют руку в знак {414} традиционного уважения, приглашают к началу церемонии. Начинается собственно литания (по-гречески "молитвенная процессия") святого огня – крестный ход от алтаря через весь храм Воскресения, с выходом в ротонду и троекратным обходом вокруг Кувуклии. Впереди хоругвеносцы с двенадцатью хоругвями, за ними отроки с рипидами, клирик-крестоносец, то есть носитель патриаршего креста, и, наконец, сам, молитвенно сосредоточенный, Блаженнейший Патриарх Диодор.

Они останавливаются перед самым входом в часовню святого Гроба, патриарха разоблачают: снимают с него тяжелые праздничные ризы, оставляют в одном белом подризнике и почти вталкивают в Кувуклию. Теперь все зависит от него одного, от его тайной коленопреклоненной молитвы. Напряженность ожидания достигает высшей точки. Как когда-то в пасхальную ночь ученики Христа и жены-мироносицы, весь народ замирает в священном ужасе. И вот огонь сходит! Еще прежде чем появится из Кувуклии усталый и как бы отрешенный Патриарх, свещеносцы-скороходы, принявшие благодатный огонь через окошечки в приделе Ангела, уже молниеносно разносят его по всем приделам храмового комплекса. Мы стояли примерно в центре Кафоликона и напряженно вглядывались в сторону Кувуклии – между тем огонь уже загорелся у нас за спиной, в алтаре Кафоликона. Мгновению первой вспышки огня предшествовал неожиданный, каждый раз непредсказуемый ливень голубоватых молний, пронизывающих сверху донизу святую Кувуклию, бьющих то снизу вверх, то сверху вниз. Удивительно, но это удалось зафиксировать и нашему оператору, помещенному, по благословению Иерусалимской патриархии, прямо напротив дверей часовни, на специальной дос{415}ке над молящимися – почти так, как стоял когда-то, выше всех над Гробом, наш игумен Даниил. (Потом, просматривая отснятую кассету, оператор плакал и целовал свою камеру.) Наконец из Кувуклии выходит с горящими пучками свечей Патриарх Диодор. Он как будто возвращается из другого мира. Кажется, он не держит в руках свечи, а сам из последних сил держится за эти свечи – за воссиявший от Гроба Христова свет Воскресения. В это мгновение он воистину Вселенский Патриарх, именно он, а не Константинопольский, носящий этот титул, и не Римский Папа. Он, наследник старшей из всех Иерусалимской кафедры, он, воскреситель священного огня. Не случайно славянские первоучители Кирилл и Мефодий перевели греческое слово "анастасис" ("восстание") славянским словом "воскресение". "Воскресить", согласно этимологической реконструкции, и значит "возжечь огонь" (ср. рус. крес, кресало). Воскресение Христа есть тем самым не просто восстание из Гроба Его обоженной плоти, но и воскресение нового огня и нового света. Как говорил Гераклит, мир, космос есть не что иное, как "огонь, мерно возжигаемый и мерно погасающий".

Опыт интерпретации

Что говорят источники непосредственно о "механизме", если можно так выразиться, схождения святого огня?

Самыми ранними по времени являются в этом смысле мусульманские свидетельства. Аль-Джахиз (первая половина IX века) пишет в "Книге животных", в которой он рассматривает также и разного рода природные огни и люминисценции: "Хранители храмов не переставали устраивать для народа разные {416} хитрости, вроде хитрости монахов со светильниками церкви Воскресения в Иерусалиме, утверждающих, что масло в лампадах зажигается у них без огня ночью в один праздник".⁶ Краткое сообщение Джахиза открывает собой целый ряд мусульманских свидетельств, являющихся важным историческим источником для истории литании святого огня, хотя и посвященных преимущественно "разоблачению" "хитростей" монахов. Не останавливаясь на этих разоблачениях подробно, отметим, что арабские естествоиспытатели предполагают использование греческим духовенством в храме Гроба Господня тех или иных химических средств (большинство авторов говорит о бальзамическом масле), способствующих неожиданному механическому воспламенению и распространению огня вдоль предварительно смазанных цепей лампад и кандил.⁷

Богатую дань "разоблачениям" отдали в свое время и католические авторы. Согласно их воззрениям, православный Патриарх будто бы просто "в Кувуклии зажигает огонь от лампады, скрытой за движущейся мраморной иконой Воскресения Христова, что у самого Гроба". В XIX веке отголоски этой рационалистической тенденции дошли и до русских церковно-исторических сочинений.⁸

Такое объяснение представляется слишком простым и вульгарным даже в сравнении с естественнонаучными гипотезами древних арабских авторов.

{417} Между тем существуют, правда, разноречащие кое в чем между собой, прямые свидетельства о картине возжигания таинственного света на Гробе Господнем. В итинерарии Бернарда (написанном около 865 года, то есть в эпоху, примерно совпадающую со свидетельством аль-Джахиза), сказано: "В Святую Субботу, которая есть канун Пасхи, служба начинается рано и по совершении службы поется Господи помилуй до тех пор, пока, с пришествием Ангела, возжигается свет в лампадах, висящих над Гробом".⁹ В послании Арефы, митрополита Кесарии Каппадокийской, к эмиру Дамасскому (начало Х века) читаем: "Тогда внезапно является молния, и кандила возжигаются; от этого света берут все обитатели Иерусалима и зажигают огонь".¹⁰ Константинопольский клирик Никита (его рассказ датируется 947 годом) пишет: "Около шестого часа дня (полдень), воззрев на Божественный Гроб Спасителя, (архиепископ) видит Божественное светоявление: ибо чрез придел Ангела ему доступен вход в дверь. Улучив время для передачи оного света поликандилам, находящимся в святой церкви Божией, как он это обычно делает, он еще не выступил из Гроба, как уже можно было внезапно видеть всю Божию церковь исполненною неприразимым и Божественным Светом, так что благочестивый народ передвигался то в правую сторону, то в левую, одни к пропилеям, другие к Лобному месту, третьи к крестообразно висящей цепи, потому что ею тоже {418} окружены лампады в том месте, где по сказанию средина нашего мира. При таком неожиданном светоявлении все исполнены были изумления, да и самые безбожные агаряне были поражены и устыжены. Ибо сказывают, что от Вознесения Христова и доныне осияние Божественного Света происходило ежегодно в одной из лампад Святого Гроба, а в нынешнее время Божественное светоизлитие распространилось по всей церкви".¹¹ Таким образом, наиболее древние свидетельства, включая и "Хождение Даниила", говорят о чудесном (от ангела или от небесного света) возжигании лампады (или лампад), поставленных непосредственно на камне тридневного ложа. "Светоизлитие" по всему пространству храма, описанное клириком Никитой, представлялось его современникам экстраординарным явлением.

Приведем несколько свидетельств позднейшего времени, воспользовавшись сводкой данных, представленной Ф.М. Авдуловским в его книге "Святый огонь, исходящий от Гроба Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа в день Великой Субботы в Иерусалиме" (М., 1887). Ф.М. Авдуловский пишет в предисловии: "Как же происходит самое явление огня, об этом разные путешественники пишут несколько различно. Одни описывают, что пред этим находит облако, другие же, не упоминая этого, приписывают происхождение огня прямо от Гроба Господня, иные паломники называют цвет огня синим, который делается потом блестяще светлым, а некоторые изображали его красным. Такое разнообразие сказаний о цвете святого огня и о способе его {419} явления доказывает неподдельность и искренность писателей".¹²

Трифон Коробейников (1583 год) рассказывает:

"И тогда вси людие зрят благодать Божию, пришедшую с небеси на Гроб Господень, ходящу огню по деке Гроба Господня аки молния, и цвет в нем зрится всяк... Патриарх же <...> приступает ко Гробу, держаще свещи вскрай Гроба, и снидет от Гроба Господня огнь на патриаршеские руки и на свещи, и абие в патриаршеских руках вожгошася свещи. Тогда же и кандила христианские сами вожгошася, иже над Гробом Господнем <...> Прочих же вер ни едино кандило не зажжется. И потом все прочие веры взимают огни от христианских кандил".¹³

Иеромонах Мелетий из знаменитой Саровской пустыни, совершивший паломничество в Святую землю в 1793-1794 годах, в своем "Хождении" передает рассказ, "как святой свет виден бывает на Гробе", со слов архиепископа Мисаила, епитропа патриарха Иерусалимского, получавшего огонь в течение почти четырех десятилетий: "Вшедшу мне, сказывал он, внутрь ко святому Гробу, видим бе на всей крыше гробной блистающ свет, подобно рассыпанному мелкому бисеру, в виде белого, голубого, алого и других цветов, который потом, совокупляясь, краснел и пре{420}творялся в течение времени в вещество огня; но огнь сей, в течение времени, как только можно прочесть не спеша четыредесять крат „Господи, помилуй!", не жжет, и от сего-то огня уготованные кандила и свещи возжигаются. Но впрочем, присовокупил он, как и откуду явление сие бывает, сказать не могу".¹⁴

Известный русский паломник А.Н. Муравьев сообщает ряд дополнительных подробностей. "Прежде, однако же, его (торжества. – Н. Л.) начала отворяют на миг двери часовни игумену храма и он ставит на святой Гроб незажженную лампаду, вместе с двумя пучками свеч, из 33-х каждый, в память годов Христовых, и кладет хлопчатую бумагу, дабы собирать ею святой огонь, появляющийся, как говорят, малыми искрами на мраморной плите".¹⁵

Наиболее поздним из дореволюционных свидетельств является листовка "Благодатный огнь", отпечатанная русским художником И. И. Матвеевым в Иерусалиме в 1907 году и сохранившаяся в одном из дел Архива внешней политики Российской Империи. "На мраморную плиту Гроба Господня кладет патриарх Убрус Нерукотворный. От Лица Господня разсиявает благодатный огонь, яко бисер огненный, катящийся по Гробу. Тогда патриарх сметает бисер огненный пуками ваты. Но чтобы не пришлось мести по Убрусу, то он обкладается цветочными лепестками. Но бисер катится и по листикам, на лепестки, и собирает патриарх бисер огненный, и зажигает свечу, подавая святой огнь".¹⁶

{421}Все приведенные источники акцентируют внимание на некоем "огненном бисере", то есть мелких капельках, подобных ртутным (по сравнению одного из паломников), разбегающихся по плите святого Гроба и являющихся вещественным (химическим?) источником возжигания огня. Особняком стоит лишь повествование иеромонаха Парфения, постриженика Афонской горы, впоследствии игумена Гуслицкого монастыря, путешествовавшего по святым местам Востока в 1841-1846 годах. Парфений сообщает: "Митрополит Заиорданский, когда входит вовнутрь Гроба, обретает великую лампаду, стоящую на Христовом Гробе, саму о себе возжегшуюся, а иногда при нем нечаянно (то есть внезапно. – Н. Л.) загорится. Но только сам он никогда не видал, как она загорается. В Иерусалиме я от многих слышал, которым сам митрополит сказывал по откровенности, сие: „Иногда я взойду, а она уже и горит; тогда и я скоро вынесу; а иногда войду, а лампада еще не горит, тогда я паду на землю от страха и со слезами начинаю просить милости от Бога. Когда встану, лампада уже горит, и я зажигаю два пука свечей, выношу и подаю".¹⁷

Продолжительность времени ожидания огня – будь то "нечаянное" возжигание лампады, будь то появление "огненного бисера" – с древнейших времен была предметом особого наблюдения. Чем быстрее совершалось схождение благодати и чем обильнее было при этом "светоизлитие" в Кувуклии, в ротонде и во всем храме, тем большее благополучие ожидалось в течение всего следующего года. Еще во времена арабского владычества, по свидетельству Бируни (1000 год), к началу литании в храм приходили муэд{421}зин соборной мечети, имам и эмир (губернатор) Иерусалима. "Они садятся у Гроба. Приносят лампады, которые ставят на Гроб, а он бывает закрыт. Христиане до этого тушат свои светильники и лампады и остаются так, пока не увидят, что чистый белый огонь зажег лампаду. От нее зажигаются лампады в соборной мечети и в церквах, а затем пишут в столицу Халифата о времени нисхождения огня. По быстроте нисхождения и близости его к полдню заключают об урожае в этот год, по запаздыванию – о неурожае".¹⁸ Приметы, описанные Бируни, оставались в силе для арабского населения Иерусалима и Палестины до начала XX века.¹⁹

Мы сказали выше, что католическое духовенство не участвует ныне в литании благодатного огня и, более того, скептически относится к "греческому" чуду. Между тем свидетельство игумена Даниила неопровержимо доказывает, что так было не всегда. Попытку историко-литургического толкования рассказа Даниила – в том числе с точки зрения сочетания элементов православной и латинской традиций в обряде – предпринял в недавнее время A.M. Пентковский.²⁰ Русский путешественник XVIII века В.Г. Григорович-Барский в своем "Путешествии в Иерусалим" пишет: "Токмо едины римляне не веруют и глаголют, яко хитростью некою греки творят. Сего ради отчасти не имуще, откуда огня взяти, отчасти же вопреки грекам творяще, заутро в Великую Субботу рано, прежде даже не взойдет солнце, пред Гробом {423}Христовым поставляют трапезу, украшенну серебром и златом в служение Божественной литургии, творят огнь новый сицевым образом: вземлет един от римских инок камень, железо и губу, или просто рекше, трут и ударяет дважды или трижды; и якобы не могущи зажещи, отдает турчину, и той высекает огнь и зажигает тогда свещи, и литургисают пред Гробом Христовым".²¹

Есть основание думать, что отделение латинского "способа" получения святого огня совершилось вскоре после того, как игумен Даниил описал совместную службу православных и католиков. Во всяком случае, об этом свидетельствует обряд "возжигания колесницы", сохранившийся во Флоренции. На площади перед собором Санта Мария дель Фиори во время пасхальной службы совершается следующее действо. Сооружается колесница в форме часовни, воспроизводящая символически Кувуклию Гроба Господня, а по форме похожая больше на московскую часовню в память гренадеров, павших под Плевной. Украшенную цветами и лентами, ее вывозит на площадь упряжка белых быков. Во время пения "Gloria", возвещающего Воскресение Христово, и звона колоколов епископ в сопровождении высшего городского начальства и герольдов зажигает ракету в форме "голубки" (почему и праздник называется по-другому "La Colomba") от огня, который высекается предварительно в соборе святых Апостолов с помощью камней, привезенных, по преданию, флорентийцем Паццино ди Пацци из Иерусалима после первого крестового похода. Согласно местному верованию, эти камни были взяты непосредственно от Гроба Господня.

{424}Что касается "светоизлитий" в храме Гроба Господня в Иерусалиме, они происходят иногда, помимо ожидания паломников или духовенства, в различных частях храмового комплекса в самое разное время. Древнейший из описанных случаев – когда византийский император Феодосии Великий (+395), посетивший, по преданию, тайно Иерусалим, вошел в храм Гроба Господня, все лампады зажглись сами собой. "Это чудо удивило патриарха, но Ангел открыл ему, что богомолец был не простой человек, а святой царь Феодосии".²² Епископ Порфирий Успенский записал, со слов митрополита Дионисия, и еще один случай. "В 1799 году (когда Наполеон воевал с мусульманами в Палестине) иерусалимские христиане по распоряжению доброго мусселима (губернатора) безвыходно жили в Святогробском храме. В один день – не в Великую Субботу! – на мраморной крышке Гроба Господня появился свет синевато-зеленый и блистал долго, часа три. Все христиане и франкопатеры (то есть католическое духовенство. – Н. Л.) видели его и прославили Бога. Это внезапное явление горящего фосфора в темном, сыром и наполненном миазмами храме утешило их и утвердило веру в благодатный огонь".²³ Не исключено, что подобное – не предпасхальное – явление света имел в виду арабский историк Масуди (ум. 957), датируя схождение святого огня "пятым числом месяца тишрина первого (= октября)".²⁴ Долго жившие в Иерусалиме монахини русского Горненского монастыря рассказывают, что таинственные светоявления в храме соверша{425}ются порой в самое неожиданное время. Есть об этом свидетельства и посещавших Иерусалим в самое недавнее время паломников из Москвы.

Остается сказать еще об одной "примете": о существующем поверье, будто мусульмане в случае, если бы благодатный огонь не сошел, грозили истребить все христианское население Палестины. Данное поверье, свидетельство о котором восходит, кажется, к Фульхерию (Фульку) Шартрскому, духовнику первого короля Иерусалимского Балдуина (1101 год)²⁵, представляет собой, очевидно, искаженное толкование традиционных угроз мусульманской стражи, имевших прямо противоположный смысл. Арабские, сельджукские и позже османские правители Иерусалима грозили физической расправой греческому духовенству в случае обнаружения у них горящей свечи или какого-либо светильника к моменту схождения огня. Цитированный выше клирик Никита говорит: "Мгновенно смешанная толпа христоименного народа и поганых агарян сбежались в святую церковь Божию; православные с горячей любовью и пламенной верой, а безбожные агаряне с убийственным умыслом и губительным намерением в случае, если бы кто был накрыт держащим зажженную свечу, умертвить его в самом храме мечами и копьями, которыми они были вооружены". И чуть дальше: "В то время как проклятый правитель держал сверкающий ятаган наголо и выглядывал в храм, совершается нечто необычайное и чудесное".²⁶

{426}Заметим, что опасность "пролития крови" странным образом также входит в таинство святого огня. Ее создают если не ятаганы древних властителей, то копья рыцарей-крестоносцев, расчищавших вход в храм для Балдуина и его свиты, или (обязательные!) плети турецкой стражи во времена А.А. Дмитриевского²⁷, или дубинки современной израильской полиции. Повод для вмешательства стражи или полиции подают (есть впечатление, что нарочно) частые стычки и драки между православными арабами и армянами или тех и других с полицией. Может быть, момент "пролития крови", почти, как кажется, обязательный при службе святого огня, как и молитвенный вопль, и священные пляски арабов, непосредственным образом восходит к древнейшим иерусалимским мистериям?

В чем же тайна святого огня? Дерзновенно и невозможно было бы пытаться дать какой-либо окончательный, тем более рационалистический ответ. В том ли, что Господь в нужный день и час посылает нам чудо для уверения верующих и вразумления неверующих? Или в том, что мы сами, участники чуда, вся Церковь в ее полноте, своей совокупной энергией и соборной молитвой "сводим с небес огонь"? Несомненно одно: пока есть Церковь и есть верующие, пока совершается в храме Гроба Господня ежегодное таинство благодатного огня в Великую Субботу, значит Бог не оставил еще нас до конца, не оставил земли и мира, искупленных Голгофской жертвой из рабства греха и смерти.

{427}

Протоиерей Владимир Сычёв

Рассказ о паломнической поездке в Иерусалим и о сошествии благодатного огня в 1996 году*

* Рассказ отца Владимира на Светлой неделе 1996 года был записан на магнитофонную пленку одним из прихожан Преображенского храма в Тушине. При подготовке его к печати нами сделаны небольшие сокращения, но общий стиль живой устной речи оставлен без изменения. Ныне отец Владимир Сычёв – настоятель храма Рождества Христова в Рождествене (Митино).

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Когда только начались поездки в Иерусалим и появились первые паломники, очень было радостно, что есть христиане, которые могут увидеть эти святые места. Однако о себе я думал, что я недостойный и нечего мне там делать, и что здесь, в храме, на престоле Божием, – се Иерусалим и радость большая, чего же еще желать. А все-таки в глубине души думал: наверное, надо к этому светлому дню как-то подготовиться, почитать путеводители, подумать о том, как буду время там проводить. Но, как говорится, "загад не бывает богат". Вот и у меня так же получилось – загадывал, пытался подготовиться и все никак не получалось: то дела неотложные, то служб много. А путеводитель тем временем пылился на полке. И однажды, уже постом, {428} в этом году настоятель нашего храма отец Федор мне говорит: "Дорогой батюшка, собирайся, поедешь в Иерусалим!" У меня душа так и опустилась в пятки. Ну, думаю, сподобился, радость-то какая! Как только я узнал о поездке, возникли трудности: не было паспорта, не было визы, не было нужных документов. Я расстраивался и думал, что поездка не получится. Но милостью Божией все устроилось. Вообще надо сказать, что и все дни пребывания в Иерусалиме, и провоз благодатного огня, этой святыни, – великая милость Божия, незаслуженная. Все, от самого начала, от благословения Святейшего до прибытия в Москву с благодатным огнем – это какая-то череда непрестанных милостей Божиих, потому что сам бы я с миссией привезти благодатный огонь не справился. Как говорится, сила Божия в немощи совершается. Господь хранит и милует и помогает.

Так и было: вначале появился паспорт, помогли хорошие люди, потом за день до отъезда оформили визу, тоже по милости Божией, – и вот на борту самолета нахожусь, боюсь лететь высоко, смотрю с опаской в окно, там облака проплывают... Вот когда до прибытия в Тель-Авив час остался, я почувствовал душой, что все самое страшное уже позади, что сейчас мы прилетим, и это будут первые шаги по Святой земле.

Когда я сошел с самолета и огляделся по сторонам, первое, что мне бросилось в глаза, – что в общем аэродром такой, какой мы можем увидеть в Подмосковье, в некоторых местах там даже какие-то старые бочки лежали. И я думал про себя: вот с этого места на Подмосковье похоже, а повернешься в другую сторону лицом – там уже финиковые пальмы, а здесь уже какие-то тропики... Святая земля располагается {429} на холмах, и природа ее разнообразна, есть места, похожие на Подмосковье, а есть такие, что сразу чувствуешь: это действительно новая какая-то земля. Когда мы выехали с территории аэродрома, моим глазам открылась удивительная картина: холмы, холмы, горы, сады в этих горах, на террасах, причем зеленый ковер травы покрывает все эти холмы, а через зелень первой весенней травы пробиваются белые камни-валуны. Земля каменистая, но Господь благословляет ее: три раза в год здесь собирают урожай. Кажется порой – откуда что растет, но действительно эта земля благодатная.

Минут сорок мы ехали по автостраде. Сказали, что приближаемся к Иерусалиму. И вот видим холмы, а на этих холмах среди деревьев дома, больше двух-, трехэтажные. В Иерусалиме высотных зданий очень мало, самое большее четыре-пять этажей. Дома покрыты известняком – очень красиво, необычно, – который здесь и пилят в каменоломнях. Весь Иерусалим облицован этим известняком, который всюду тут же на полях виднеется – белый, бежевый, розовый. Небольшие домики, в которых живут люди, два-три коттеджа – это преддверие, въезд в сам Иерусалим, город, расположенный на многих холмах. Он настолько за последнее время разросся, что соединился со вторым городом, Вифлеемом, где пребывают святыни, связанные с Божией Матерью. Вифлеем раньше был вдали от Иерусалима, а теперь между ними полоса, где нет застроек, шириной всего в триста метров.

И вот мы приехали в Иерусалим. Позвонили в миссию, узнали, где будем находиться. Нам благословили поехать в Горненский монастырь, на то место, о котором в Евангелии написано, что Матерь Божия пошла в горняя со тщанием и целова Елиса{430}вет (Лк. 1, 39, 40). Вот на этих горах пребывала Матерь Божия, и когда мы приехали в монастырь, мне показали первую святыню – источник Божией Матери. Когда Она жила у праведной Елизаветы, нося Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, во чреве, то ходила на этот источник и черпала там воду. Он находится в селении немного ниже монастыря. В нем удивительная вода, сладкая, и такое свойство имеет, что, испив ее, я почувствовал, как новые силы наполняют мою душу, и тело как бы воспрянуло. Монастырский храм в Горнем посвящен Казанской Божией Матери. На крутой довольно-таки горе множество домиков-келий, где живут монахини, потом нам приходилось по этим горным тропинкам подниматься в свою келью. В этот день (это был Великий Вторник) я побывал и на вечернем богослужении. Наша паломническая группа состояла из четырех человек: предприниматель Евгений Назаров, его отец, я, священник из Москвы, и батюшка из Алма-Аты протоиерей Валерий. С отцом Валерием мы обговорили, как будем добывать эту святыню – благодатный огонь и, главное, как будем перевозить его, потому что вся загвоздка в перевозке – ведь в самолетах открытый огонь возить нельзя. Но мы надеялись получить особое разрешение.

Отец Валерий специально в Академии наук заказал светильник для перевозки, а у меня был светильник, с которым три года назад Новосибирский Владыка Сергий привез первый раз в нашу столицу благодатный огонь и зажег от него негасимую лампаду у памятника Кириллу и Мефодию. Вот с этим светильником, который уже однажды приезжал из святого града Иерусалима в Москву, я и отправился в это путешествие, с упованием на Бога.

{431}Вот так прошел первый день. С отцом Валерием мы забрались на самую вершину, нас поселили в самой отдаленной, почти на вершине горы, келье. А еще выше была тропиночка на самое высокое место в монастыре, и оттуда мы обозревали вечерний Иерусалим. Огни, огни, огни на протяжении многих километров, кругом одни огни... Очень красивое, величественное зрелище. Святой град лежит под ногами, сияя вечерними огнями.

В Великую Среду, как обычно, мы помолились. Каждый день у нас начинался, дорогие братья и сестры, с молитвы, потому что была Страстная седмица и особенно хотелось помолиться, а кроме того, без молитвы, как вы знаете, нет укрепления от Бога. Молитва нас во всем этом пути укрепляла, каждое утро мы за правило с отцом Валерием считали пойти помолиться в горненском храме. После молитвы у нас была встреча с местной жительницей, которая занимается исключительно туризмом, и вот эта женщина целый день в Великую Среду возила нас к святыням Иерусалима.

Первая святыня, которую мы посетили, это было место на горе Елеонской, откуда вознесся Господь наш Иисус Христос. У нас получилось наоборот: мы начали не с начала, не с Гроба Господня, а с конца, с места Вознесения Господа. Дело в том, что проходы к храмам в Иерусалиме периодически закрываются, потому что многие святыни принадлежат не только православным грекам, но и другим конфессиям: армянам, католикам и проч. И в то время, когда мы были на горе Елеон на месте Вознесения Господа нашего Иисуса Христа, часть старого города была закрыта до двух часов – в святых местах католики совершали свои мессы и крестные ходы и уже никого туда не пускали, кто пришел не вовремя, все было перекрыто. {432}На месте Вознесения мы приложились к стопе Господа, отпечатавшейся на камне. Недалеко отсюда находится пещерка в скале, где подвизалась преподобная Пелагия в III веке. Мы подошли к месту ее духовных подвигов. Пещерка оказалась закрыта. Мы приложились к ее дверям и зашли в подземный храм, посвященный Вознесению и преподобной Пелагии, рядом с пещеркой. Поговорили с местным священником, православным греком отцом Иоакимом, как могли, на ломаном английском языке. Он нам благословил иконочки, первые святыньки от памятных мест. Мы с радостью отправились дальше по Елеонской горе осматривать святыни.

Следующее место, где мы были, это Елеонский Спасо-Вознесенский монастырь, принадлежащий Русской Православной Церкви за границей. Мы туда прошли в храм Вознесения Христова и попросили, чтобы нам открыли часовню Первого и Второго обретения главы честного пророка Иоанна Крестителя. Это небольшое квадратное помещение, где на полу отмечено основание первого храма, который был на этом месте, – углубление в земле, выложенное мозаикой, где как раз вельможа Иоаким, тайный христианин, в первый раз обрел эту честную главу и куда он потом, когда уже Иерусалим захватили мусульмане, снова сокрыл ее. Приложились мы к святыне, помолились Иоанну Крестителю, чтобы он благословил наше путешествие, и радостно отправились дальше. Рядом с храмом Вознесения с северной стороны находится могила игумена Парфения (Нарциссова), который был убит 15 января 1909 года. Мы помолились этому мученику, который пострадал истинно за веру. Святая земля – это не только место радости, она обагрена Кровью нашего Господа Иисуса Христа, это и место скорби, место под{433}вига, место тяготы и Господа и всех христиан, которые искренно, с верою и любовью Ему служат. Помните слова Евангелия: в мире скорбны будете. Это Господь говорил ученикам своим.

После того как мы посетили Елеонский монастырь, мы отправились в монастырь святой Марии Магдалины. Он тоже находится на Елеонской горе, на склоне ее, в Гефсимании, и принадлежит Русской Православной Церкви за границей. Там мы приложились к мощам любимой и чтимой святой нашей российской. Великой княгини преподобномученицы Елизаветы Федоровны и инокини Варвары, прочитали молитвы, помолились за всех, кто нас здесь собирал в дорогу. Поговорили с местными монахинями, как они подвизаются, с игуменией этого монастыря, какие здесь нужды вообще...

После посещения честной раки Елизаветы Федоровны мы отправились в Гефсиманский сад, где перед Своими страданиями молился наш Господь Иисус Христос на камне, прося Отца: да минует Меня чаша сия, но не Моя воля, не как я хочу, а Твоя да будет (Лк. 22, 43). На месте, где Господь молился, нет возвышающегося камня, как мы видим на иконах и на картинах. Камень этот плоский, это просто плита, лежащая на земле. Она находится у католиков в храме Наций. Рядом с храмом оливковый сад. Считается, что этот сад растет на том же самом месте, где он был, когда здесь молился Господь наш Иисус Христос. Вне храма Наций находится место, обозначенное памятной стелой, где спали ученики (на возвышающемся камне), когда Господь, обливаясь кровавым потом, молился Небесному Отцу. Сюда он приходил и укорял Своих учеников.

Сойдя в горы Елеонской, мы направились к гробнице Божией Матери. Над ней большой храм, и там {434} находится пещерка, где было положено тело Владычицы нашей Богородицы. Мы протиснулись туда с батюшкой отцом Валерием. Место, где находилось Ее тело, огорожено сбоку стеклом, потому что паломники – благочестивые или неблагочестивые, не знаю, как их назвать, – полностью это место опустошили. Каждый хотел унести святыньку, и в каменной плите образовалось углубление, из которого христиане выковыривали камешки. За пещерой, где было погребено тело Божией Матери, устроен небольшой алтарь, где находится Иерусалимская икона Божией Матери. Дивная икона! Она всегда украшена, и всегда перед ней молятся христиане. Местность эта находится между холмами, и в годы, когда выпадает снег, в гробницу проникает вода. Однажды пещера была полностью затоплена, и эта святая икона, как Иверская икона Божией Матери, ходила по водам в столпе света. В этом же месте гробница праведных Иоакима и Анны, родителей Пресвятой Богородицы, и Иосифа Обручника. Гробница Божией Матери принадлежит православным грекам, братству Гроба Господня, и армянам. У братства есть свой флаг, на нем эмблема из букв Т и Ф, обозначающих слово "Тафос", в переводе с греческого "Кровь". Где такие символы находятся, это значит, храм православный, в нем можно молиться, в нем можно без опаски причащаться и прикладываться к святыням. Совсем другое впечатление возникает, когда приходишь от православной святыни, из православных мест в католические или какие-либо другие. Дело в том, что на каждом святом месте есть приделы и престолы католиков и армян. И вот контраст очень большой. Когда заходишь к католикам, резко из души уходит благодать, становится тяжело, как-то уныло, а в православных местах чувствуется {435} благословение Божие и Его укрепляющая благодать. Мы по католическим местам почти не ходили.

После того как мы вышли из усыпальницы Божией Матери, сразу, поднявшись наверх, мы увидели Судную долину. По пророчеству Иоиля, Господь в этой долине будет всех судить, живых и мертвых. Это старинное место захоронения, и там среди надгробий возвышается небольшая, в виде часовни со шпилем, гробница Авессалома, сына Давида Псалмопевца, который осквернил ложе отца своего и поднял против него мятеж. Судная долина считается у иудеев святым местом, и покоиться здесь большая честь для иудея. Вот и время уже подошло, старый город открыли, и мы вошли в Иерусалим. Уже во вторник, когда мы приехали, евреи праздновали свою Пасху – Пейсах, и все святыни еврейские были полностью закрыты, туда нельзя было пройти. И вот как раз при входе в старый город, еще за его стеной, находится гробница псалмопевца и пророка Давида. К сожалению, это место было закрыто и мы не могли приложиться к святыне и помолиться на этом святом месте. Гробница пророка Давида соединена переходом с Сионской горницей – местом, где Господь со своими учениками совершил Пасху и где произошло благословение хлеба и вина, это то место, в котором Господь совершил первую Евхаристию со своими учениками. Это не пещера, это небольшая комната, в которой люди воспоминают установление Таинства Святой Евхаристии.

После Сионской горницы мы прошли мимо Стены плача, святыни для евреев. Там они оплакивают разрушение древнего храма Соломонова, где приносились жертвы Богу. От Стены плача мы пошли к местам, связанным со страданиями Господа Иису{436}са Христа. Мы вошли, в частности, в так называемый лифостротон – место, куда был приведен Господь архиереями иудейскими и где Его испытывал Понтий Пилат: "Ты Царь Иудейский?"- а Господь отвечал ему: "Ты сам это говоришь". На этом святом месте находятся две базилики, принадлежащие католикам, одна базилика Предания Господа Иисуса Христа, а другая базилика Его Бичевания. По периметру базилики Бичевания, как орнамент, высечены инструменты страданий Господа Иисуса Христа: клещи, гвозди, копие, плети, которыми стегалось Пречистое Тело Господа, чаша с оцтом. Тут же изображается и петух как символ отречения Петра.

Вот отсюда начинается Крестный путь, и мы пошли по старому городу, по тому пути, по которому шел Господь наш Иисус Христос на Голгофу, страдая и неся Свой Крест.

Следующей остановкой нашей было место, которое принадлежит православным грекам, – темница в претории, где находился Господь наш Иисус Христос до вынесения окончательного приговора. Это пещера, очень неприятное, сырое, темное место. Жертву приковывали к полу, причем над жертвой всегда издевались: ноги человека пропускались через плиту, через два отверстия, и приковывались к кольцу на полу, и было даже невозможно сидеть с такими ногами. Так Господь наш Милосердный страдал: ни сесть, ни лечь, все время надо было стоять на ногах, если захочешь сесть, то неимоверная боль бывает в костях. Вот так издевались над Господом. В этом святом месте находится греческий престол Страстям Господним, откуда уже в Великий Пяток мы крестным ходом с митрополитом греческим отправились, неся крест, молясь Господу Страдающему, чтобы он очистил нас от грехов, но это уже было в Великий Пяток, {437}а в этот день, в Великую Среду, мы решили посмотреть просто без суеты каждое место, где проходил Господь, которого касались Его святые ноги, пройти с молитвой и благодарением Господу.

После храма, где нас приветливо встретили греки, дали нам святого елея, которым мы сегодня всех помазывали, цветы на память об Иерусалиме и другие святыньки (к русским греки очень хорошо относятся; когда говоришь "русский", у них лицо прямо в счастливой улыбке расплывется, вот так встречают греки православных собратьев из России), мы пошли по Крестному пути. На этом Крестном пути есть места, где действительно чувствуется, что здесь побывал Господь, а есть места, которые не отмечены благодатью, но люди верят, что с ними связаны какие-то памятные события. Вот на месте падения Господа Иисуса Христа, когда Симон Киринеянин взял Его крест. Он Своею пречистой рукою дотронулся до камня – и на этом камне отпечаталась Его пречистая рука. И когда свою руку в это место вкладываешь, прямо в отпечаток руки на камне, то чувствуешь такое благословение, такую благодать, что вся тягота дневная и все тяготы этой жары уходят, сразу крепким и бодрым становишься – так Господь укрепляет Своею Благодатью. Это место, куда всегда православные вкладывают свою руку, действительно меня потрясло. Никогда я так явственно не чувствовал укрепления Господа, Его благодатной поддержки. Вообще таких мест немало, вот это первое, с которым я соприкоснулся, и я сразу почувствовал, что действительно в святых местах нахожусь. Все эти святые места мы целовали и молились о всех христианах нашего храма. Я во всех молитвах просил Господа, чтобы, где я нахожусь, чтобы и наши христиане побывали, потому {438} что это большая радость побывать в таких местах. Все памятные места Крестного пути отмечены стелами в старом Иерусалиме, там находятся монументальные барельефы, где показано, что в этом месте происходило (согласно католической традиции, таких памятных мест четырнадцать). Где Господь первый раз под тяжестью Креста упал, там находится изображение Господа Иисуса Христа согнувшегося, припавшего на колени под тяжестью Креста. Очень умилительно и слезы душат, когда все это видишь. Особым барельефом отмечено место, где Матерь Божия смотрела на Своего Сына и прощалась с Ним, вышла Ему навстречу... Завершение Крестного пути – конечно, это вход наш в храм Гроба Господня.

Перед храмом с левой стороны находится колонна, расщепленная и обугленная, где произошло великое чудо: в XVI веке армяне не допустили православного Патриарха Иерусалимского совершить моление о благодатном огне. Они пришли раньше и закрылись в храме, и Патриарх стоял со скорбью у входа и молился. И благодатный огонь не появился тогда над Гробом, а вышел из этой колонны.

Подходя к этому месту, кладут на эту колонну руку и говорят: "Наша вера правая, вера православная!" Вот этому обычаю и мы последовали, приложились к колонне и вошли в храм Гроба Господня. Первое, что мы видим в этом храме, к какой святыне прикладываемся – это Камень помазания, на который было положено тело Иисуса Христа, снятое со Креста. Как вы помните, Никодим с Иосифом принесли благовонный состав и помазали тело Господа перед положением во гроб. В эти святые дни, когда воспоминаются страдания Иисуса Христа, камень был весь усыпан цветами, на нем стояли {439}свечи. Через каждые пять-десять минут какой-нибудь паломник или монах подходит и возливает на этот камень ароматические масла, розовую воду. Христиане целуют этот камень, прикладывают ладонь к благовониям и, помазав себе лоб, идут к Голгофе. Вот и мы последовали этому примеру. Сразу повернули направо после Камня помазания, и вот мы поднялись на Голгофу. Это гора, поэтому подниматься туда надо обязательно по лестнице. Вот мы по лестнице поднялись с батюшкой, и там особыми мозаиками отмечены следующие места: оконце с мозаикой, где стояла Пречистая Матерь Божия и откуда наблюдала за страданиями своего возлюбленного Сына. Католический престол отмечает место, где Господа Иисуса Христа прибивали ко Кресту, где он страдал, где делили его ризы, там стоит большая красочная византийская мозаика, обновленная, как раз запечатляющая, как прибивали Сына Человеческого ко Кресту. Из этого придела сразу проход на Голгофу, там стоит греческий православный престол, и под ним находится звезда, круг со звездой, в которой отверстие отмечает место, куда было водружено честное древо страданий Иисуса Христа, то есть Святый Крест, а за престолом находится живописный крест, написанный, множество лампад, множество священных изображений. Паломники подходят, целуют этот престол, нагибаются под престол и главой касаются места, где находился Крест Господа нашего Иисуса Христа.

Хочется отметить такую интересную вещь, связанную с Голгофой. Когда спускаешься с этой горы, где находился распятый Господь наш Иисус Христос, внизу под Голгофой находится пещерка со сводом, где открыта часть грунта: за окошечком можно видеть трещины в каменистой земле, которые, {440} как говорят специалисты, доходят до десятиметровой глубины. Это место как раз подтверждает, что в момент, когда Господь наш Иисус Христос предал Свою душу Небесному Отцу, как говорится в Евангелии, земля потряслась и расселась. Причем там стоит сейсмический датчик, который показывает, что это место не раздвигается и не сужается. Дело в том, что Иерусалим располагается в сейсмически активной зоне, периодически там бывают подземные толчки, и несмотря на то, что бывают толчки в горах, все равно вот эти трещины в скале Голгофы остаются неизменными. Уже в течение многих и многих лет прибор фиксирует, что никаких изменений в этих трещинах нет.

Пройдя Голгофу и пройдя престол, придел, где молятся православные греки, мы можем пройти в алтарь храма Воскресения Христова. Прямо там идет проход непосредственно к алтарю, можно также спуститься вниз по лестнице и увидеть эту рассевшуюся скалу с трещинами. Вот мы поклонились этим святым местам Голгофы, приложились к святыням и спустились вниз. Храм Гроба Господня снаружи застроен разными зданиями и поэтому вблизи как-то незаметен (зато прекрасно виден с окрестных гор), но он очень обширный. Если обходить весь храм с крестным ходом, то одно обхождение займет минут пятнадцать. Представляете, какой внутри храм большой! В нижней галерее храма находится еще одна святыня: Камень бичевания Господа Иисуса Христа, на котором Господь страдал, когда его били тростью и плетями, когда на него надевали терновый венец, снимали одежду. Удивительное чудо происходит здесь Великим Пятком. Кто прикасается к этому камню ухом и вслушивается в этот камень, тот слышит день страданий Гос{441}пода Иисуса Христа, как звучит в этом камне и свист плетей, и слышатся крики "Распни Его", как натужно кричит, не кричит, а рычит, этот человек, который бичует тело Иисуса Христа. Я не слышал этого, к сожалению, не сподобился, а батюшка отец Валерий действительно своими ушами это все слышал: крики, стон Господа, визг плетей, и он мне рассказывал, что действительно так и есть.

Идя по галерее храма Воскресения Христова, мы можем зайти в подземный храм Креста Господня. На месте этого храма, в углублении в скале, в четвертом веке царицей Еленой были найдены кресты разбойников и Господа нашего Иисуса Христа. Там все это изображено на фресках. На месте, где был найден Крест Господа, стоит алтарь, на глубине восьми метров.

Наконец, главная святыня – это, конечно, Гроб Господень. Место, где находилось Пречистое Тело Господа нашего Иисуса Христа до Воскресения, куда Оно было принесено учениками Иосифом Аримафейским и Никодимом. Кувуклия – часовня, которая осеняет и сам Гроб Господень, и находящийся рядом придел Ангела. На Гробе Господнем православными греками постоянно совершаются Литургии, и им сослужат часто и русские иереи-паломники. В эти святые дни таких служб не было, но обычно Литургии совершаются каждую ночь.

Первое впечатление, когда я вошел в Кувуклию, это ощущение трепета, радости, что Господь сподобил прикоснуться к этому святому месту. Над входом в Гроб Господень находится крест, высеченный из камня. И вот когда я подошел, я увидел, что этот крест загорелся таким голубовато-зеленым светом. Мне подумалось, что кто-то сзади решил сфотографировать часовню и это лампа вспышки вспыхнула и {442}мгновенно погасла. Уже потом, когда я видел сошествие благодатного огня, я понял, что это была вспышка благодатного огня – благословение Господа на Святой земле паломникам, которые приехали из России за благодатным огнем, в первый день нашего посещения этой святыни. Господь такое чудо нам явил, но тогда я еще не понял этого. Вот мы опустились на колени у Гроба Господня с отцом Валерием, помолились там со слезами. Я всегда носил с собой пакет с записками, которые мне дали здесь братия нашего храма, когда собирали меня в Иерусалим, и я на все святые места клал этот пакет. Я не мог читать эти имена, но я говорил:

"Господи, помяни всех здесь написанных, упокой, кого надо, дай здравие, укрепи духовную жизнь". Вот и в этот раз я достал эти записочки и положил на это святое место и помолился о всех людях, всех христианах, которые помогали мне собраться и о всех, кто эти записочки мне дал. Внутри Гроба Господня находится – прямо как входишь, сразу видишь – икона Божией Матери. Эта икона отходит от стены, ее можно открыть, как дверцу, и за ней находится девственная скала. Гроб Господень – это пещера, где было положено тело Иисуса Христа. Сейчас все это место покрыто мрамором, а в древности это была просто скала, в которой была выбита пещера, и вот как раз за иконой находится часть той скалы.

Из Гроба Господня мы вышли в придел Ангела. Справа и слева находятся в этом приделе два отверстия. Справа отверстие для армян, через которое в день сошествия священного огня Патриарх Иерусалимский дает зажечь свечи армянам, а слева окошечко, где он дает огонь православным грекам и другим православным. Помолившись на Гробе Гос{443}поднем, мы спросили у одного иеромонаха, Вениамина, который с нами путешествовал в этот день, где лучше находиться в момент схождения благодатного огня у чтобы воочию увидеть эту святыню, и он нам рассказал, что пространство вокруг Кувуклии разделено на сектора. В одном секторе находятся православные греки, по центру, в другом секторе армяне, в третьем православные арабы, а наш сектор – где находятся славяне и прочие паломники из дальних мест. Греческий сектор располагается в приделе Марии Магдалины, которая, как вы знаете, первая увидела Господа Иисуса Христа. Придел этот католический, с какими-то непонятными символами. И вот это место мы облюбовали для того, чтобы в дальнейшем отсюда смотреть великое чудо схождения благодатного огня. В прошлом году, как рассказывал иеромонах Вениамин, когда благодатный огонь сошел на Гроб Господень, в приделе Марии Магдалины первыми зажглись свечи. Мы надеялись, что и в этом году Господь нас не лишит таких милостей и что мы все увидим.

Это был, дорогие братья и сестры, наш первый день, когда мы познакомились со святынями этого святого города. Вечером мы опять приехали в монастырь Горненский. А следующий день это уже Великий Четверток. Мы рано встали. Литургия начиналась в четыре часа утра и перед ней были службы, часы читались. За Литургией мы причастились, и потом с экскурсией паломнической прямо от монастыря мы поехали на автобусе в Хеврон. Хеврон – это место, где праведный Авраам со своей женой Саррой встретили Пресвятую Троицу в виде трех Ангелов. Когда Ангел засвидетельствовал Аврааму, что будет сын у Сарры, жены его, Сарра в этот момент засмеялась, и Ангел сказал: Еда изнеможет у Бога {444} слово? (1 Быт. 18, 14). Вот мы приехали в Хеврон к этой удивительной святыне, дубу Мамврийскому. С этим дубом связано поверие, что до тех пор, пока он зеленеет, пока на нем есть листва, будет благословение Божие на земле. Как только это древо засохнет, значит, близ уже есть кончина. И вот когда мы приехали к этому честному древу, мы увидели, что еле-еле жизнь теплится в нем, немного живых ветвей исходит из этого дерева. Один паломник в простоте сказал: "Надо собрать бригаду хороших православных христиан, вскопать здесь землю и удобрить ее, и тогда это дерево будет зеленым". Но я объяснил ему, что если бригада такая приедет, то наверное только подрубит корни и древо сразу засохнет. Господь хранит это святое место, и пусть будет воля Божия. Будем хорошо жить, благочестиво, по-христиански – Господь умножит наши дни, будем нечестиво жить – Господь и то, что мы имеем, у нас отберет. Все от нас зависит, от нашей праведности, от нашей чистоты.

В Хевроне находится храм Святых Праотец, принадлежащий Русской Православной Церкви за границей. При храме жили всего два человека – старчик один, ему почти девяносто лет, и его послушник Александр. Прихода нет, хотя очень большой храм. Это удивительное место, благодать, чувствуется, на нем почивает, и очень скорбно, что нет прихода, нет живых людей. Только раз в несколько дней приезжают паломнические группы. Все понемногу приходит в запустение. Нужна поддержка, нужны материальные средства, чтобы эти святые места сохранить и в дальнейшем для паломников, которые будут сюда приезжать. Но, видно. Господь так усмотрел, что пока эти места ждут какого-то благочестивого христианина, который вложит в это место душу, тогда все это {445} придет в расцвет. Мы здесь помолились Пресвятой Троице, пропели тропарь. Там есть удивительная икона Пресвятой Троицы, написанная на доске из этого святого дуба. И мы пошли через калитку к святому древу. Оно обнесено высоким забором, чтобы туда никто не заходил и не делал какого-то вреда. Очень странно было видеть, когда мы приехали туда: к православному кресту на куполе храма привязан арабский флаг, который развевается на ветру. Спрашиваю у Александра: что это? арабы издеваются над нами? Он сказал: "Да нет, наверное, просто потому, что они покровительствуют этим местам и помогают нам". Арабы, – наверное, среди них есть и мусульмане и православные – как бы взяли под защиту это место. Живут крайне убого, имея свое стадо овец или коз, от него и кормятся. И благодарение Господу, что и русские все-таки здесь живут и эти места находятся в руках русских православных христиан. Места там очень благодатные и большие участки земли, купленные еще при начальнике Иерусалимской православной миссии архимандрите Антонине (Капустине).

После Хеврона мы отправились в Вифлеем, в место рождения Господа нашего Иисуса Христа. Храм Рождества Христова снаружи незаметный, невысокий, построен он из серого песчаника, но когда еще подходишь к нему, чувствуется Божественная благодать, чувствуется, что приближаешься к какой-то величайшей святыне. Вход в храм замурован. В древности бедуины въезжали внутрь храма на конях, с пением и выкриками, и вот чтобы этих скверных въездов не было, центральный вход в храм был замурован и только маленькая дверца оставлена для входа христиан, причем в этот храм можно зайти, только согнувшись – настолько этот вход низкий, что всегда надо преклонить главу пред этой святы{446}ней. Вот и мы последовали этому примеру – как и прочие христиане, пригнули свои главы и вошли. Монахиня, которая нас проводила, рассказала нам об удивительном событии в этом храме. Когда арабы пытались, как я уже сказал, осквернять эту святыню и вот в очередной раз они на конях въехали в храм Рождества Христова, из шестой колонны справа вылетели пчелы, это место там в колонне отмечено. Пчелы вылетели из дырочек в этой колонне, и арабы увидели, что это действительно Божественное знамение, потому что они летели в форме креста. Пчелы стали жалить арабов, и те с визгом покинули это место. Так Господь Сам сохранил Свою святыню. На колонне пять дырочек в виде креста, откуда вылетали эти пчелы, причем там монахини показывают, что в эти дырочки можно вставлять пальцы в определенном порядке, и получается, как бы Господь благословляет, радость появляется в душе, как будто прикоснулся к какой-то удивительной святыне. Вот мы тоже последовали этому примеру. Все, кто был в группе, во всем автобусе начали друг за другом в эти отверстия вставлять пальцы и получать благословение. После того как приложились к колонне, пошли на место Рождества Господа нашего Иисуса Христа. Здесь греческий престол, на четырех каменных столбах лежит каменная полированная плита, на которой совершается Литургия. Престол этот находится как раз над местом Рождества, которое отмечено серебряной звездой. Мы приложились к этому месту и поклонились Пречистой Божией Матери, восславили Господа Иисуса Христа пением тропаря в честь его Рождества. Рядом с местом Рождества Господа Иисуса Христа находятся ясли, где был положен Младенец. Эта святыня огорожена стеклом.

{447}Мы приложились и к престолу, и к этой святыне и пропели несколько раз тропарь Рождеству, помолились о всех христианах. Выйдя из храма, мы отправились в пещерную церковь, где покоятся косточки четырнадцати тысяч младенцев, убиенных от Ирода. Она находится под храмом Рождества Христова, и в ней собраны косточки не только этих младенцев, но и многих мучеников. Без содрогания невозможно смотреть: среди мелких костей детей черепа мучеников. Они не сокрыты под спудом, каждый может подойти и увидеть вот эти святые останки.

Прикоснувшись ко многим святыням, помолившись во многих святых местах, мы возвратились на автобусе снова в Иерусалим. Приехав, мы отправились в Русскую Православную миссию. Мы просили главу миссии архимандрита Феодосия, чтобы он нам помог в дни, когда мы будем получать благодатный огонь. Нам хотелось остаться жить в гостинице миссии, потому что она находится в пятнадцати-двадцати минутах ходьбы от храма Воскресения Христова, но, к сожалению, отец Феодосии сказал: нет мест, все занято. И мы вернулись опять же вечером в Горненский монастырь. Так завершился второй день нашего пребывания в Иерусалиме.

Третий день, Страстная Пятница, начался также очень рано, в четыре часа утра. Мы служили Божественную службу, прикладывались к Плащанице, и потом в этот день нас отвезли на автобусе к Греческой патриархии, откуда как раз начинался крестный ход. Мы подошли сначала к месту, где находился в узилище Иисус Христос, пришли опять-таки в храм Страстей Господних, о котором я уже вам говорил, облобызали крест, который должен был митрополит нести по Крестному пути, встретились с батюш{448}кой Иоакимом, настоятелем храма преподобной Пелагии. Он нас провел в алтарь, где мы ожидали митрополита, но пришел распорядитель этого крестного хода, увидел наградной крест у отца Валерия с украшениями, дал ему облачение, а меня назвал туристом и сказал, что мне надо покинуть алтарь. Я с грустью вышел. На улице мы сделали такой коридор, раздвинув людей направо и налево, чтобы по нему могла пройти процессия, символизирующая шествие Господа нашего Иисуса Христа на Голгофу.

И вот в определенное время мы двинулись такой вот брачной процессией; кто-то плакал, кто-то молился про себя. Мы как бы держали этот коридор от натиска других людей, чтобы он не сжимался, и по этому коридору шел митрополит с крестом, и отец Валерий тоже поддерживал этот крест. И так крестным ходом мы приближались к Голгофе. На площади перед храмом Воскресения Христова митрополит сказал продолжительную проповедь. Потом зашли в храм, положили крест на Камень помазания и этот крест понесли на Голгофу, там его установили и там служили Литургию. Мы на Литургию не остались, мы с батюшкой опять-таки пошли в миссию, помолившись святым местам, и там произошло чудо: нас оставили в миссии! Мы немного отдохнули и уже вечером отправились на чин Погребения Плащаницы, молились в алтаре, снова крестным ходом шли по всему храму – я уже говорил, пятнадцать минут, а то и двадцать медленным шагом, настолько храм большой, – несли Плащаницу Господа нашего Иисуса Христа. У нас Плащаницу Спасителя намащают, пропитывают святыми ароматами, розовым маслом или еще чем-нибудь, а там на нее кладут розовые лепестки, и вот митрополиты несут эту Плащаницу, на которой лежит гора розовых и прочих ду{449}шистых лепестков, держа за углы, и подставки никакой нет, как у нас. Вот с такой процессией мы обошли вокруг храма и эту святыню положили на Камень помазания. Потом мы вернулись обратно в алтарь храма Воскресения Господня и Плащаницу также внесли в алтарь и положили на престол. Начали раздавать эти благовонные лепестки (у меня такая горстка сейчас хранится дома, это тоже святыня), они очень приятно пахнут, какие-то особые душистые южные цветы.

Когда мы с батюшками разговаривали, как здесь происходит сошествие святого огня, нам местные жители сказали: если вы хотите воочию убедиться и увидеть сами все своими глазами, вам обязательно надо с ночи остаться в храме Воскресения Христова и утром занять место, откуда будете смотреть это святое священнодействие, и уже только в этом случае вы можете быть вблизи. И вот мы решили с отцом Валерием заночевать в храме Воскресения, причем нас допустили в святой алтарь, и мы просто устроились – сели и так начали коротать ночь. В эти ночные часы мы молились, читали Евангелие. Много православных греков заходило в алтарь, некоторые говорили на русском языке, и я начал с ними разговаривать, как мог. Я спросил: почему люди, не облеченные каким-либо саном, не священнослужители имеют право заходить в алтарь и, мало этого, – подходят и целуют престол или что-то на престол кладут, чтобы освятить? Мне этот грек сказал, что единственный раз в году, во время, когда люди ожидают благодатного огня, допускается всем желающим войти в алтарь (из женщин только монашенки заходят). Вообще во всем чувствуется, что греки считают, что святыни никто не может осквернить, никого не гонят от святых мест, от алтаря, от {480} престола. Наверное, просто чувствуют, что это настолько святые места, что никто, даже в самом тяжком грехе прикоснувшись к этой святыне, не может от нее отобрать благодати или осквернить. И вот, находясь в алтаре, мы все это видели. Около шести часов утра, после бессонной ночи, я обошел весь храм, помолился у всех святынь, попросил Господа, чтобы он укрепил меня, потому что предстояло еще ожидание часов до двух. Стоять на одном месте для меня очень тяжело, я молился Господу, чтобы я мог это выдержать со своими больными ногами. Вот в шесть часов мы встали на свои места – отец Валерий один сектор выбрал, я другой, и мы до двух часов стояли и ждали благодатного огня.

В девять часов происходит знаменательное событие – открывается Гроб Господень. Ключи от Гроба Господня находятся у турок, у какой-то мусульманской семьи, вот так Господь распорядился. В девять часов Гроб Господень открывается, приходят с ключами служители храма и мусульмане, кому эти ключи принадлежат, в присутствии знаменитостей города часовня открывается, и в это время толпа людей, заполнявшая всю площадку около храма Воскресения Христова, хлынула в храм. Всем хотелось быть поближе к святым местам, где сходит благодатный огонь, и началась такая давка, что трудно описать. Расталкивали друг друга локтями, пробивались, давили, толкали. Там было очень много монахинь, которые с вечера в приделе Марии Магдалины заняли место, уже здесь переночевали. Всех этих монахинь начали давить, и меня в том числе. Многие матушки, которые со мной были, просто даже оттого, что воздуха уже стало не хватать, начали терять сознание. И вот мы так держали оборону – кто водички святой даст, кто помолится, кто {451} благословит. Я благословлял людей, которые были в тяжелом состоянии, давал крест целовать, молился. Со мной там произошло великое чудо. У меня очень больные ноги, и больше четырех-пяти часов я на одном месте никак не могу стоять. Я помолился: "Господи! Уже нету моего терпения, не могу я, помоги мне!" Вот после этой молитвы смотрю – у меня ноги полностью перестали болеть. Так было несколько раз. Три раза я просил, и три раза Господь укреплял меня. Мы как-то, все русские паломники, собрались в этой части храма, держались друг за друга. У кого было что поесть – делились, у кого была какая-нибудь табуреточка или стульчик раскладной, по временам друг другу давали посидеть и так дошли до заветного часа. Вы знаете, как человек в гору поднимается, так вот и мы, по-моему, восходили, только не по горе, а во времени – девять часов, десять, одиннадцать, ну скорей бы двенадцать, ну еще немножко!.. – и так вот поддерживали друг друга в этом испытании.

И вот начался крестный ход. А перед крестным ходом было удивительное событие, которое привлекло внимание многих христиан. Православные арабы начали свои песни и танцы: под крики, под улюлюканье, под бой барабанов они вышли на площадку перед Кувуклией и начали танцевать и что-то выкрикивать. Как нам потом объяснили, они скандировали речитативом слова: "Наша вера правая, вера православная", "Мы молим Пречистую Божию Матерь, чтобы Она умолила Господа нашего Иисуса Христа, чтобы Он дал нам благодатный огонь" и еще что-то. Били в бубны и барабаны, причем это делалось все так резко, с восточным темпераментом, и многие наши христиане говорили: да что же {452} это такое, когда же это кончится! Какое-то неблагоговейное отношение к святыне. А один паломник сказал: "Вот сейчас мы постоим, помолимся. Если благодатный огонь не сойдет, то, значит, до следующего утра они будут долбить в барабаны". Мы засмеялись, а бабуля, которая очень расстраивалась, она так шутки и не поняла.

После этих танцев экзотических и моления под барабан начался крестный ход. Греки начали с хоругвями обходить вокруг Кувуклии – один раз обошли, второй, третий... Пришел Патриарх Иерусалимский, его провели в Кувуклию. Патриарх в подризнике зашел в Кувуклию и начал молиться. Молился недолго, минут семь. Свет в храме потушили, и вот тут то справа, то слева начал появляться благодатный огонь в виде вспышек света, не связанных ни с каким источником. Эти вспышки как бы висели в воздухе, вспыхивали сами по себе. Смотрю, начались вспышки у меня над головой, справа, слева, сбоку, как будто огненный вихрь заполнил пространство над Кувуклией, и вдруг кто-то с криком побежал через храм, неся над собой на вытянутой руке факел, загоревшийся сам по себе. Это первая была вспышка, первые свечи, которые загорелись на виду у всех христиан. Причем этот первый огонь получили те арабы, которые с песнями и плясками встречали благодатный огонь. Господь так распорядился, что они получили первый огонь, – видно, такое у них горячее сердце! Этот молодой араб никому не дал зажечь свои светильники, а с радостью великой убежал из храма, неся над головой благодатный огонь. Таков восточный темперамент! Хочется об этих православных арабах еще сказать: существует поверье, что если арабы не будут совершать эти песни и пляски на Гробе Господнем, то благодатный огонь не сойдет, поэтому для них есть спе{453}циальный сектор и их обязательно пропускают в любое время. Традиция уступать арабам вот так радоваться пошла с того времени, когда в XVI веке, как я уже говорил, не допустили православного Патриарха Иерусалимского ко Гробу Господню, чтобы совершить моление о священном огне. Вот с того времени сложилась такая традиция, что они приветствуют схождение благодатного огня вот этими танцами и пением под барабан и бубен.

Я начал направо и налево озираться, и смотрю – у христиан, которые стояли ближе всего к Кувуклии, почти впритык, сами по себе начали зажигаться пучки свечей. Мы все в радостном порыве подняли свои пучки – а в таком пучке тридцать три свечи, ровно по количеству лет Господа нашего Иисуса Христа. И вот мы подняли все эти свечи над головой и начали молиться: "Господи, дай и нам, чтобы и у нас зажегся благодатный огонь!" Как мы ни молились, Господь не благословил, а благословил христианам, которые были ближе всего к Кувуклии.

То там, то здесь начали зажигаться у многих свечи прямо в руках. Они даже не поднимали их над головой. Вот этот благодатный огонь начали все друг другу передавать. Вспышки кругом, свет, причем вот что интересно: зажигаются свечи в одном месте – от них летят маленькие голубые искорки, которые попадают в другие свечи и те тоже загораются. Свечи загораются с каким-то небольшим треском, и тоже вылетает огонь и зажигает другие свечи. И над головой вспыхивает этот огонь благодатный огонь и из него разлетаются в разные стороны горящие искорки и зажигают у христиан свечи. Это я своими глазами видел.

В трех шагах от меня бабушка одна, тоже наша русская, смотрит на Кувуклию, как там свет разливается благодатный, а у нее в руках начинают тлеть {454} свечи. Они еще не загорелись, а я вижу, что фитили стали уже черноватыми, дымок пошел от них. У нее в руках свечи вот-вот должны были загореться, у меня фитили в моем пучке тоже начали пахнуть паленым, но так и не загорелись. В нашем секторе среди христиан, заполнивших придел Марии Магдалины, ни у кого свечи не загорелись, нам огонь передали, и вот мы с этим огнем пошли на выход.

У благодатного огня особое свойство – в первые минуты он не жжет. Я взял этот пучок со свечами, прикоснулся ко лбу, рту, щекам в виде креста – жжения никакого не было. Потом уже огонь начинает гореть, как факел, весь пучок брызжет искрами и светом, а в первые минуты он не обжигает. Когда на него смотришь, миром и любовью наполняется душа, какое-то радостное, неземное, благодатное чувство охватывает. Сейчас у меня в доме горит светильник – когда я к нему подхожу и смотрю на него, так же радуется душа.

За несколько минут во всем храме загорелись светильники. Еще даже Патриарх не вышел из Кувуклии, уже весь храм был объят огнем. Море огня – куда ни кинь взглядом, всюду горящие свечи, как ковер, и нет места, где бы не было огня. Храм битком набит, и всюду этот огонь, и уже стала чувствоваться жара, воздух стал удушливый. Сразу прибежала полиция и начала требовать, чтобы огонь тушили, потому что могут и люди загореться и просто задохнуться – воздух стал горячий, как в печи.

У полицейских ручные карманные огнетушители, и они видят, кто пучков пять-шесть несет – подходят и тушат свечи этим огнетушителем, чтобы человек сам не пострадал или кому-то этот воск на голову не вылили, чтобы не было никаких неприятностей. Продвигаясь к выходу, уже свечи ту{455}шили христиане, зажигали светильники. С большой радостью и облегчением начали покидать храм. Причем хочется отметить, что, как тяжело ни было (бессонная ночь и еще восемь часов на ногах), чувствовалось, что Господь укрепил, и было радостно на душе. Вот в таком настроении я собирался покинуть храм Гроба Господня, но это оказалось непростым делом – храм был переполнен, я не знаю, на сколько он тысяч человек, но, как я уже сказал, двадцать минут его только надо обходить. Сразу пройти на выход не было возможности. Я зажег светильник, вот который я сейчас привез в Москву, и, чтобы его не растрясти, чтобы, не дай Бог, мне бы его не сломали в этой давке – мне его уже там раздавили немножко – я в уголке некоторое время ждал, пока основная масса людей покинет храм. Потом потихонечку начал сам выходить, вышел на площадь. Там встречает полиция, показывает, куда надо проходить. Потихонечку я с этим светильником своим – он уже был сломан, – прикрывая его руками, пошел на выход из города. Ну и, конечно, – первый раз я был без сопровождения – я немножко заплутал. В какие-то тупики вышел, но мне помогли найти нужную улицу. Еще был такой курьез: где-то минут сорок пришлось идти в колонне юных барабанщиков. Мне показалось, что это какие-то фашисты: они в зеленых формах, со знаменами, в дудки дудят и в барабаны бьют. Паломникам надо выйти из старого города, а они перекрыли дорогу и впереди всех маршируют медленным шагом. Можете себе представить, сорок минут я за ними шел, пока полиция их не разогнала.

Когда я шел в миссию, две девочки из Одессы, русские, которые приехали сюда из Тель-Авива, чтобы увидеть схождение благодатного огня, попросили у {456}меня благословения и я спросил: "Это что у вас тут, фашисты, что ли, маленькие такие?" Они говорят:

"В Израиле фашистов нету, это дети христиан-арабов так приветствуют схождение благодатного огня". В общем, какое-то неприятное впечатление осталось у меня от этой христианской молодежи. По дороге в миссию я ходил по многим лавочкам и спрашивал второй светильник, потому что один светильник может задуть ветром, и нужен второй светильник, страхующий, чтобы довезти благодатный огонь. Я ходил по лавочкам, искал второй светильник, но нигде масляных светильников для святого огня не было. При выходе из старого Иерусалима в одной из лавочек, где оказался хозяином русский, я наконец нашел такой светильник. В миссии меня приветливо встретили, покормили. Я прежде всего спросил отца Валерия, как он видел благодатный огонь, потому что, приходилось слышать, люди видят его по-разному. И мы поделились впечатлениями. И оказалось, один к одному – то, что я видел, то и он. Действительно, это не ложные впечатления, не мистика какая-то, а реально наблюдаемое явление, которое мы видели одинаково с отцом Валерием.

После небольшого отдыха я начал подготавливаться к хранению благодатного огня и к перевозке, зажег второй светильник масляный, который купил, – а он не горит, такое расстройство! Потом нам надо было, так как мы остановились в миссии, поехать в Горненский монастырь и забрать оттуда свои вещи. Когда мы в Горненском монастыре вошли в храм, отцу Валерию что-то на ушко говорят, а мне не говорят. Я к нему подхожу, спрашиваю: "Что это за секреты тут?" Он говорит: "Приехал спонсор (это предприниматель Евгений Назаров) и сказал, что прово{457}зить благодатный огонь самолетом категорически запрещено, что пришло письмо из Москвы генерального директора фирмы Трансаэро с запретом в категорической форме на перевозку всякого огня. Никакого открытого огня перевозить не допускается, не разрешили нам". Представляете, какое у меня впечатление от всего этого! Мало того, что ночь не спал, нету сил, мало того, что светильник не горит, а еще говорят, что ничего перевозить нельзя! Но, конечно, требовалась большая вера, что все будет успешно, и Господь такую веру давал. Я все время молился: "Господи, только помоги!" Вот и в данный момент – вроде бы можно было расстроиться, но я в глубине души верил, что Господь поможет.

В монастыре мы собрались быстренько, и таксист отвез нас в миссию.

Ну а в миссии, как вы знаете, ничего хорошего – светильник не горит, времени нет, потому что вечером уже пасхальная служба начинается, сил никаких нету, и в таком вот удрученном состоянии я отправился на Гроб Господень. А после Гроба Господня, после крестного хода, уже греки начали праздновать праздник Пасхи, у них началась Литургия, они начали поздравлять друг друга своим восклицанием "Христос анэсти!", что в переводе означает "Христос воскресе!" Отвечали друг другу "Алифос анэсти!" – "Воистину воскресе!"

Вот, теперь уже в радостном настроении, мы отправились в два часа в миссию, где началась русская православная Пасха. Троицкий храм недалеко от миссии был заполнен, к моему удивлению, до отказа. И на Гроб Господень и в храм пришли не только русские, но и другие славяне, были румыны, греки. Вот Пасха-то как раз началась, когда мы крестным ходом с песнопениями обошли вокруг Троицкого храма, про{458}пели пасхальный канон, покадили, поприветствовали друг друга: Христос воскресе! Отслужили Литургию, причастились. Вот с этого момента началась Пасха. Дело в том, что греческие службы поются своеобразным распевом, к тому же мы не понимали языка. Когда мы ходили крестным ходом вокруг храма Воскресения, мы, паломники русские (мы вместе держались), пели песнопение такое радостное, бодрое: "Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех..." своим распевом, русским – а у греков протяжно как-то, медлительно и уныло, и понятно только, когда они поют "Ангели".

Ну вот, еще одна бессонная ночь, а в 11 часов мне надо было покидать миссию и уже к часу приехать в Тель-Авив, наш рейс в три часа. Вечером после пасхальной трапезы пришел я в свой номер, час позволил себе отдохнуть, так, расслабиться немножечко. Потом собрался, взял у местных работников инструменты и начал доводить до ума второй светильник, чтобы он зажегся. И вот Господь меня вразумил, где и что надо изменить в этом светильнике, чтобы он горел, и когда я после такой реконструкции залил туда масло и зажег и когда увидел, что действительно он горит – моей радости не было конца, я возблагодарил Господа, помолился и сказал: "Слава Богу, что так все хорошо получилось!" Зажег второй светильник от первого и, конечно, бегом побежал в храм Воскресения Христова, чтобы в последний раз проститься, увидеть святыни... С одним батюшкой, русским паломником, мы зашли в Кувуклию – и вот милосердие Господне! вот как укрепляет Господь! – опять сошел благодатный огонь, четыре, пять или шесть ярких вспышек было на камнях в разных местах, от камня как бы шел свет изнутри. Я, когда это увидел, понял, что и в первый раз, когда мы с отцом Валерием пришли на Гроб Господень, я видел вспышку благодатного огня. А вообще местные монахини рассказывают, что Господь настолько милосерд, что когда паломники приезжают в эти святые места, особенно перед праздником Пасхи, и знают, что они не застанут святой огонь, начинают молиться просто: "Господи! Дай нам эту святыню посмотреть хоть краешком глаза", – и Господь всем паломникам показывает благодатный огонь. И матушки, которые раньше нас уехали в Москву, также рассказывали, что они помолились на Гробе Господнем и Господь дал им увидеть этот благодатный огонь. Вот так же и со мной произошло перед отъездом: я молился, чтобы Господь помог мне провезти святыню в Москву, и. после молитвы были эти несколько вспышек.

Я еще не упомянул об особой святыне. Внизу храма Воскресения в приделе находится удивительная икона Божией Матери с закрытыми глазами, которая, как говорят христиане, когда перед ней молишься, открывает глаза. Предание гласит, что Матерь Божия отвернулась, закрыла глаза, чтобы не видеть, как воины распинали Господа Иисуса Христа. И вот я к этой иконе подошел, там молились гречанки. Икона закрыта решеткой, потому что один иудей пытался ее уничтожить, ножом разрезать. Следы этого видны, и икона требует реставрации. Пока что она закрыта специальной тонкой решеткой, чтобы через нее нельзя было просунуть какой-нибудь предмет.

Я подошел к этому месту и начал молиться, читать "Богородице Дево, радуйся. Благодатная Марие. Господь с Тобою". И смотрю – Владычица наша на этой иконе святой открыла глаза! Я не поверил себе, успокоился и опять прочитал молитву, и снова Матерь Божия открыла глаза. Так три раза было.

{460} Вот такая милость Божия! Я тогда подумал, что Царица Небесная поможет мне провезти эту святыню. И вот после того как я уже помолился Пресвятой Богородице и в Кувуклии приложился ко Гробу Господню – окрыленный такой, я быстро вышел из храма и пошел в миссию и начал уже готовиться к отъезду. Светильник мой горел, я к стеклу приклеил с двух сторон иконочки, такие, какие вам раздавал, – Воскресение Христово, а на передней стенке – иконочку Матери Божией Иерусалимской, чтобы Она меня повела и помогала в пути.

Простившись с наместником миссии отцом Феодосием и с его помощником отцом Марком, на машине, предоставленной миссией, которую водит иеромонах отец Гурий, я отправился в Тель-Авив, в аэропорт Бен-Гурион, со всеми своими вещами и со святынями... В аэропорту нас, отца Гурия и меня, сразу встретила сотрудница фирмы Трансаэро, она подошла к нам и сказала: "Есть постановление, что никакого огня провозить нельзя. Мы будем за вами пристально следить, вы через таможню не пройдете".

И вот в таком удручении я и стою. Стали думать с отцом Гурием, не полететь ли на самолете другой компании. Но когда в представительствах других фирм стали спрашивать, нам сказали, что "нигде, ни в какой фирме вам не разрешат провезти открытый огонь; вот если бы у вас был какой-то контейнер для перевозки, ну, может быть, в этом случае вам разрешили бы, а так нет". Вот в таком удручении я сел на лавку и думаю, что же делать. Тут подъехал наш спонсор, предприниматель Назаров. Уже объявляют посадку, а это значит, что надо проходить таможенный контроль. И вот мы встали в очередь на таможне. Там стали задавать стандартные вопросы и проверять, ввозим ли оружие или еще что-нибудь недозво{461}ленное. А я светильник этот держу в руке. И женщина, которая проводила досмотр, ничего не видела! Светильник один был зажжен, и он находился в рукаве рясы, я видел, что он горит, – как она не видела, не знаю. Это вот первое чудо. Глазами, как говорится, видите и ушами слышите, а не разумеете. Вот и тут такое произошло.

Потом, когда прошли таможенный досмотр, бирки наклеили на чемоданы, надо было проходить через рентген и через магнитный индикатор, а светильник мой второй был полностью из металла, из материала, на который как раз ловушка магнитная реагирует. Такие ловушки устроены, чтобы в самолеты не проносили оружие, и они как раз настроены на железо, чтобы не пропустить никаких железных предметов, эти ловушки реагируют даже просто на ключи. И вот я иду к этому магнитному барьеру после таможенного досмотра. Я зажег и второй светильник, у меня один в руках был, а второй светильник был поставлен мною в легкий чемоданчик, который у меня находился в руке и был закрыт обшлагом рясы, то есть в одном рукаве был один светильник, а в другом – другой, только в сумке. Вот я Евгению говорю: "Иди передо мной. Когда мы будем через рентген проходить, ты пройди вперед этот рентген, пройди магнитную ловушку и уже лови там на месте этот светильник, если он упадет". А он так устроен, что, если он упадет, фитиль проваливается внутрь, и он тухнет. Здесь могут на магнитной ловушке один светильник открыть, и второй светильник, горящий, откроют там, на рентгене, и мы ничего не провезем.

И вот с горящим светильником сумка через рентген проходит – и ничего! Не обнаружили горящий огонь эти приборы. Вот аккуратненько этот све{461}тильник через барьер рентгеновский перенесли, там его встретили, осторожно поставили. А я прохожу через магнитную ловушку и молюсь. И вы знаете, у меня и ключи были, и металлические предметы, и этот светильник в обшлаге горел, я его даже не прятал. Вот прохожу – и ничего не сработало. Это вот второе чудо. Слава Богу! Иначе никак это не назовешь – второе чудо. Прошел магнитную ловушку, в одной руке светильник и во второй руке сумка со светильником. Объявляют посадку, подхожу к окошку Трансаэро. Там стоит эта дама, которая подходила к нам и сказала, что "никакого огня мы не пропустим". У меня в правой руке горит и в левой горит, я прохожу – она отвернулась и в мою сторону даже не посмотрела! Потом сели на автобус, который довез нас до самолета – а самолет ИЛ-86 как бы двухэтажный, и снизу как бы небольшая каморка, где надо оставить свои вещи, чтобы в салон не носить. И вот я из света – на свету солнечном не видно, что в рукавах огонь горит, – и вот я из света вхожу в темную каморку. Смотрю – правый обшлаг светится и левый светится, и вот так я весь светящийся захожу. Когда меня увидели – это для меня тоже чудо было – так прямо таким счастьем расплылись лица, и говорят: "Батюшка, ради Бога, проходите! Вот вам сюда", – и я весь такой светящийся с этими двумя светильниками прохожу. Меня посадили на мое место, и только тут я под сидение эти два светильника положил и думаю: "Какое чудо! Что же это такое? Неужели никто не видел, неужели у всех глаза были закрыты? Действительно, как в Евангелии: Своими глазами смотрят и не видят, своими ушами слышат и не разумеют* (Мк. 4, 12). И вот такое чудо действительно со мной произошло. Я уже и не надеялся – думал, хоть один светильник провезти, а тут сразу два.

И тут следующее чудо приключилось. Второй све{463}тильник, металлический, чтобы его не задуло, в машине я поставил на максимальную мощность, чтобы было устойчивое пламя, и вот этот светильник стал давать копоть. Когда я поставил оба светильника к себе под сидение, неприятный запах сажи начал распространяться. Как это получилось, я не знаю, но этот светильник сам по себе затух, и я в этом вижу помощь Божией Матери. Жара в самолете неимоверная, еще два светильника подо мной, я как бы поджаривался на двух светильниках. И вот один светильник отключился, и перестала чувствоваться гарь. А дело вот в чем: на каждом самолете есть система пожаротушения, то есть если появляется копоть или какой-то дым, эта система реагирует. Я думаю, что светильник отключился, потому что могла сработать пожарная сигнализация. Я его нес бережно, и никакой причины, чтобы он затух, не было, но сам по себе он затух.

Сели мы, включил я вентилятор, чтобы от меня весь дым, все запахи в другое место относило. Взлетели и, слава Богу, полетели. Когда мы пересекли Турцию, Средиземное море и полетели над Россией, такая меня радость охватила, пасхальная радость – родину сразу всей душой чувствуешь. Или, может быть, Господь святым огнем Россию сверху благословлял – не знаю, что такое, – но такая радость меня охватила!

Когда мы прилетели сюда, был уже час ночи (перелет этот затянулся, мы не вовремя вылетели). И конечно, особое удовлетворение было, что и поручение Святейшего выполнено, и святые места посмотрел, и чувствовал благодарность к тем священникам, которые обо мне молились. Я всех, кого ни встречал перед отъездом, просил, чтобы помолились, чтобы мне святыню эту довезти. И вот так, соборной молитвой, {464}с помощью благодати Божией и заступлением Божи-ей Матери святыня доехала до святого града Москвы. Это была для меня такая радость, дорогие мои братья и сестры, что трудно описать. Духовные чада, которые меня встречали, говорят: я, аки в огне, вышел, опять у меня эти два светильника в руках, опять рукава горят. А второй светильник я смог зажечь вот почему: нас в перелете кормили, а после этого те люди, которые нас обслуживали, тоже захотели отдохнуть и пообедать – они куда-то делись, полчаса их вообще не было видно. И я достал спокойно второй светильник, почистил его, зажег и вышел уже с двумя светильниками в Москве. Ну, а потом прошли таможенный досмотр, тут уже проверяли только паспорта и наличие денег, которые привезли обратно в Россию. Приехали в храм, пропели здесь стихиры Пасхи, помолились, и вот благодатный огонь я водрузил там, где сейчас он и стоит, зажег при этом вот здесь лампаду и семисвечник около престола. Вот так наше паломничество благодатно и с помощью Божией за-кончилось. Богу нашему слава во веки веков! Аминь.

Храни вас всех Господь! Христос воскресе! Воистину воскресе!

От привезенного отцом Владимиром благодатного огня во вторник Светлой седмицы Святейшим Патриархом Алексием была возжжена лампада у иконы Иверской Божией Матери в Иверской часовне, а затем благодатный огонь разошелся по многим храмам Москвы и Подмосковья.


1   Свидетельства об этом см.: Архимандрит Леонид Кавелин. Великий пост в Иерусалиме. - Душеполезное чтение. 1863, № 3, с. 298-320; Ф.М. Авдуловский. Святый огонь, исходящий от Гроба Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, в день Великой Субботы в Иерусалиме. По сказаниям древних и новых путешественников. М., 1887; /(.А Дмитриевский. "Благодать святого огня" на Живоносном Гробе Господнем в Великую Субботу. СПб., 1908; В. Губанов (сост.). Чудеса на Гробе Господнем. Свидетельства очевидцев от древности до наших дней. М., 1997; А. М. Пентковский. Историко-литургический анализ повествования игумена Даниила "О свете Небесном, како сходит ко Гробу Господню". - Богословские труды. Вып. 35. К 150-летию Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (1847-1997). М., 1999, с. 145-161.
2   Подробнее см.: Н. Н. Лисовой. Приди и виждь. Свидетельства Бога на земле. М., 2000.
4   А. А. Дмитриевский. "Благодать святого огня" на Живоносном Гробе Господнем в Великую Субботу. СПб., 1908.
4   А. М. Пентковский.. Историко-литургический анализ повествования игумена Даниила,с.145-161.
5   Житие и хождение Данила Русьскыя земли игумена. - Книга хождений. Записки русских путешественников XI-XV вв. М., 1984, с. 75-77 (русский перевод Н. И. Прокофьева: с.251-252).
6   И. Ю. Крачковский. "Благодатный огонь" по рассказу ал-Бируни и других мусульманских писателей Х-ХШ вв. - Христианский Восток. Т.З. Вып.З.Пг., 1915,с.231.
7   Там же, с.233 и сл.
8   См.: Епископ Порфирий (Успенский). Книга бытия моего, Ч. 3. СПб., 1896,с. 299-300.
9   А. И. Пападопуло-Керамевс. Предисловие. - Рассказ Никиты, клирика царского. Послание к императору Константину VII Порфирородному о святом огне, писанное в 947 г. СПб., 1894, с. I. (Православный Палестинский сборник. Т. 13. Вып. 2).
10 Там же, с. II.
11 Там же.с.10-11
12 Ф. М. Авдуловский. Снятый огонь, исходящий от Гроба Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, с. X., XII.
13 И. Ф. Токмаков. Предание о святом свете, возжигающемся над Гробом Господним в Великую Субботу. - Чтения в Обществе любителей древнего просвещения. 1882. Март, с. 210. Ср.: Послание московских купцов с Москвы и хожение их во Царьград и во Антиохию и святой град Иерусалим и в Синайскую гору и в Египет к патриархам с милостыней. - Записки русских путешественников XVI-XVII вв. М„ 1988, с. 40-41.
14 Цит. по: Ф. М. Авдуловский. Святый огонь, с. 46-47.
15 А. Н. Муравьев. Путешествие ко святым местам. СПб., 1832. Цит. по: Ф. М. Авдуловский. Святый огонь, с. 57.
16 Архив внешней политики Российской империи, ф. РИППО, on. 873/ 1, д. 472, л. 80-81 об.
17 Цит. по: Ф.М. Авдуловский.. Святый огонь, с. 74-75.
18 И. Ю. Крачковский. "Благодатный огонь" по рассказу ал-Бируни, с.228-229.
19 А. А. Дмитриевский. "Благодать святого огня" на Живоносном Гробе Господнем в Великую Субботу.
20 A.M. Пентковский. Историко-литургический анализ, с. 145-161.
21 Цит. по: А. Ф. Авдуловский. Снятый огонь, с. 29-30.
22 Епископ Порфирий (Успенский). Книга бытия моего, с. 299.
23 Там же.
24 И. Ю. Крачковский. "Благодатный огонь" по рассказу ал-Бируни, с.233-234.
25 А. А. Дмитриевский. Древнейшие патриаршие Типиконы: Свято-гробский Иерусалимский и Великой Константинопольской Церкви. Киев,1907,с. 96.
26 А. И. Пападопуло-Керамевс. Рассказ Никиты, клирика царского, с.10,11.
27 А. А.Дмитриевский. "Благодать святого огня" на Живоносном Гробе Господнем в Великую Субботу.
28 От привезенного отцом Владимиром благодатного огня во вторник Светлой седмицы Святейшим Патриархом Алексием была возжжена лампада у иконы Иверской Божией Матери в Иверской часовне, а затем благодатный огонь разошелся по многим храмам Москвы и Подмосковья.

Цит. по: Глас тихий. Божии знамения нашего времени. Альманах. Материалы Комиссии по описанию чудесных знамений, происходящих в Русской Православной Церкви. Вып. 1.-М., 2000, 476 с. Стр. 403-464

© Комиссия по описанию чудесных знамений, происходящих в Русской Православной Церкви (составление), 2000.

{nn} - номер страницы в оригинале